закидываю за голову руки. Еще утром ты хотел сдохнуть. Помни об этом. Помни об Аро. Помни о том, чего ты хочешь на самом деле.
Вопреки смутным тревогам, воскресенье прошло как нельзя лучше. Диего был сама любезность, предложив мне никуда не выезжать, а просто прогуляться по тенистым аллеям вдоль набережной и подышать морским воздухом. Мне пришлось надеть платье, которое в первый день подарила Изабель: новое было испорчено, а модистка слишком занята важным заказом перед свадьбой, чтобы тратить время на такие мелочи. Однако я и сама неплохо умела шить и выпросила у «матушки» кружев, чтобы заменить верхнюю юбку — этим я собиралась заняться с началом рабочей недели, когда мой жених будет занят в Сенате.
Между нами постепенно таяла незримая отчужденность, витавшая в воздухе с начала прогулки. Диего оказался весьма приятным собеседником. Он красочно и увлекательно рассказывал о значимых событиях из истории Саллиды, которых я не почерпнула из прочитанных книг. Затронул тему сложных отношений между нашими государствами, а также поведал о нескольких последних войнах, то и дело сотрясавших соседствующие Саллиду и Халиссинию. С видимой гордостью рассказывал об отце и брате, отдавших жизни за свободу и мощь своей страны. Посетовал на то, что остался у матери совсем один и является единственным ее утешением и наследником.
— Она очень ждет внуков, — признался Диего, когда мы присели на широкую мраморную скамью с ажурной спинкой, чтобы полюбоваться открывшимся видом на море. — Фернандо так и не успел порадовать ее, умер до свадьбы.
Я смущенно опустила глаза.
— А разве… у вас нет традиции жениться на невестах безвременно погибших братьев?
— У меня уже была невеста, — Диего проникновенно заглянул мне в глаза, заставляя залиться румянцем, и легонько сжал мою руку в своей. — Да и девушка та была не в моем вкусе.
— А я разве в твоем? — некстати вспомнился подслушанный разговор между Диего и его матерью. Это воспоминание слегка омрачило улучшившееся было настроение.
Но ослепительная улыбка Диего развеяла сгустившиеся на душе тучи.
— Признаюсь, поначалу я думал, что ты окажешься скучной и пресной, как все северянки. Но ты… очень живая. Мне это нравится. Я был бы счастлив, если бы мне удалось завоевать твою любовь.
Сердце сладко затрепетало — разве не об этом мечтает любая девушка на выданье? Богатый знатный дом, умопомрачительно красивый молодой жених, волнующие приготовления к свадьбе, разговоры о детях.
— Разве тебя не смущает, что я не похожа на южанку? — осторожно поинтересовалась я.
— Твоя внешность лишь добавляет тебе очарования, дорогая, — улыбнулся Диего, прогоняя остатки моих сомнений. — Наши дети должны получиться красивыми.
Я невольно представила себя в окружении нашего с Диего потомства и смущенно взглянула на жениха. Несмотря на улыбку, мне показалось, что в его глазах затаилась печаль.
— Когда-то семья Адальяро была большой и шумной, — продолжал он задумчиво. — Но эта война…
— У донны Изабель и твоего отца были другие дети?
— Увы. Они мечтали о доме, наполненном счастливыми детскими голосами. Но здоровье мамы пошатнулось: приходя в этот свет, я едва не забрал ее жизнь. Еще один ребенок мог бы ее убить. Отец… смирился. И страстно желал увидеть внуков. К несчастью, и в этом ему не повезло.
— Надеюсь, вскоре голоса наших детей утешат его бессмертный дух, — я постаралась приободрить взгрустнувшего Диего.
— Я тоже на это надеюсь, дорогая.
Когда мы возвратились домой, я собралась подняться наверх, чтобы переодеться перед обедом, но Диего остановился на пороге, повернул меня к себе и взял в ладони мое лицо. Поцелуй, которым он обжег мои губы, сладкой негой разлился по телу, поверг меня в томительный трепет.
— Ты прекрасна, Вельдана, — прошептал он, когда я почти растаяла в его сильных руках. — Хочется верить, что ты привыкнешь и к нам, и к нашему дому, и к нашей стране. Разумеется, тебе не может нравиться все и сразу, но…
— Я привыкну, Диего, — улыбнулась я, чувствуя, как румянец разливается по щекам, — если ты мне поможешь.
— Это самое горячее мое желание.
Я уже знала, что после обеда хозяева предпочитают вздремнуть пару часов, пережидая жару. Диего ушел отдыхать в излюбленную им беседку у фонтана, за ним потянулись услужливые рабы — как поведала по секрету донна Изабель, после полученных в бою ранений у него случались судороги в мышцах, и она купила на невольничьем рынке лучших массажистов.
— Тебе тоже следовало бы попробовать, — игриво взмахнула веером Изабель. — Ты слишком напряжена, из-за этого могут развиться боли в спине. Да не бойся, милая, это не страшно — я сама ежедневно доверяюсь их рукам.
Она рассмеялась и поудобнее улеглась на обитую светлым бархатом кушетку в беседке.
— Хочешь составить мне компанию?
— Нет, пожалуй, я поднимусь к себе.
Следовало проверить самочувствие Джая. Возможно, он уже немного пообвыкся, успокоился и будет благосклонней отвечать на вопросы?
Еще с утра я велела Сай позаботиться о нем, но теперь девчонка куда-то запропастилась, оставив меня в неведении.
У покоев по-прежнему дежурили стражи, но сегодня уже другие, если я правильно запомнила лица. Бритоголовые, смуглые и мускулистые, поначалу они все казались мне на одно лицо.
Внутри было тихо, мое не убранное после прогулки платье так и валялось нетронутым на кровати — куда же подевалась Сай? Поколебавшись, я негромко постучала в прикрытую дверь. Прислушавшись и не получив приглашения, рискнула войти.
Джай стоял у окна, обхватив ладонями нижние прутья решетки. Заслышав меня, повернулся и стиснул кулаки. Стальные глаза полыхнули прежней неприязнью. Он был одет: на нем красовались просторные холщовые штаны и такая же просторная рубаха. Ноги обуты в легкие сандалии. Светлая, простая, без украшений одежда — такую я видела на всех остальных рабах, которые встречались мне в поместье.
— Почему ты не отвечаешь, когда я стучу? Мне приходится входить без позволения.
— Хозяйке не нужно позволение, чтобы видеть раба. И стучать не нужно. Это ваша комната. И я — ваша собственность.
— Не слишком-то ты учтив для собственности, — упрекнула я обиженно.
Привычная кривая усмешка тронула его губы. Они были странные, эти губы: не жесткие, не узкие, которые подошли бы такому воинственному человеку, а вполне выразительные и даже мягкие, если хорошо присмотреться.
— Вы знаете, что с этим делать.
— Я не стану тебя бить.
Он насмешливо хмыкнул, но ничего не ответил, рассматривая меня с ног до головы. Я почувствовала себя неуютно под этим взглядом. Впрочем, неуютно я чувствовала себя всегда в присутствии этого человека. Скорей бы он поправился и покинул мой дом — на все четыре стороны.
— Ты так и не скажешь, откуда родом?
— Нет.
— Ну хорошо, — я постаралась
