таких случаях, странный одноногий человек.
Он не кричал и не орал, как многие посетители, но как только он появился, завсегдатаи разом утихли. Одноногий, стуча деревяшкой, сразу направился к столику у окна.
— Я знаю, как помочь твоему горю, сынок. — Одноногий пожевал трубку, затянулся и выпустил изо рта клуб дыма, похожий на трёхмачтовый парусник. — Всё дело в браслете, чёрт меня забери. Всё дело в браслете, который подарил твоей Фриде Малыш Свантессон.
Карлсон знал этого Свантессона очень хорошо.
Телеграфист Свантессон, маленький, тщедушный, казалось, никогда не выходил из крохотной каморки почтовой конторы.
Раз в неделю Карлсон забирал у него письма, и он с трудом верил, что именно этот человек разрушил его семейное счастье.
Но теперь всё вставало на свои места — обрывки разговоров, жесты, движения глаз…
— Я вижу, ты задумался сынок, — зашептал одноногий. — Дело табак, браслет заколдован. Ты можешь швырнуть его в печку, и он не сгорит. Только будут светиться на нём тайные письмена «Ю.Б.Л.Ю.Л.», что много лет назад, где-то в Средиземноморье, нанесла на проклятый гранатовый браслет рука слепого механика Папасатыроса.
А ещё раньше этот браслет нашёл за обедом в брюхе жареной тараньки старый рыбак Филле. Браслет тут же показал свою дьявольскую сущность: Филле подавился, а его брат Рулле даже не хлопнул его по спине. Верь мне, меня боялись многие, меня боялся даже сам капитан Клинтон, а уж как боялись Клинтона девки…
Но слушай, мой мальчик, единственный способ избавиться от браслета — это кинуть его обратно в море. Не гляди за окно, такая лужа солёной воды не поможет. Эту дрянь нужно швырнуть в Мальстрем.
Карлсон обречённо уронил голову на стол.
«Мальстрем» было слово страшное, он не принадлежало миру домашней птицы, галереям портретов петухов и уток, этюдам с яйцами и пейзажам с фермами.
Карлсон сквозь пальцы глядел на одноногого.
Но тот продолжал хлестать его страшным словом, как суровая госпожа из одного заведения, куда Карлсон как-то забрёл по ошибке.
— Мальстрем, запомни, сынок, Мальстрем! — проговорил ещё раз одноногий, вставая.
Наконец, хлопнула дверь, впустив в таверну сырой воздух, и одноногий исчез навсегда.
Ночью, стараясь не разбудить жену, Карлсон стащил с её пухлого запястья браслет и, осторожно ступая, выбрался из дому.
Стоя за каретным сараем, он привёл в порядок своё имущество — несколько банок варенья, ящик печенья и небольшой запас шоколада.
Невдалеке треснула ветка, заухал тревожно филин и кто-то сдавленно крикнул, но Карлсон не обратил на это внимания.
Он вышел рано, до звезды. А путь был далёк — до самого берега моря.
Карлсон шёл пешком и лишь иногда поднимался в воздух, чтобы разведать путь — так он сберегал силы и варенье.
И всё время ему казалось, что кто-то наблюдает за ним. Однажды ему приснился страшный сон — в этом сне он был слоном, и огромный удав, куда больше слоновьих размеров, душил его, свернувшись кольцами. Нет, он был удавом, сидящим внутри слона… Впрочем, нет — всё же слоном, которого задушил и съел удав.
Вдруг он понял, что это не сон. Его, лежащего рядом с потухшим костром, душил полуголый и ободранный Малыш Свантессон.
Маленький телеграфист хрипел ему в ухо:
— Зач-ч-чем ты взял мою прелес-с-сть… Заче-е-е-ем? Она — не тебе-е-е… Отдай мою прелес-с-сть…
Тонкие ручки телеграфиста налились невиданной силой, но Карлсону удалось перевернуться на живот и из последних сил нажать кнопку на ремне. С мерным свистом заработал мотор, пропеллер рубанул телеграфиста по рукам, и они разжались.
Но и после этого, пролетев над Лапландией значительное расстояние, он видел Малыша. Он видел, как, догоняя его, по мхам и травам тундры, где валуны поднимались, как каменные тумбы, бежит на четвереньках телеграфист Свантессон. И вместе с тенью облака, тенью оленя, бегущего по тундре, и стремительной тенью себя самого, видел сверху Карлсон и тень Малыша.
Карлсону уже казалось, что они — разлучённые в детстве братья. Брат Каин и брат Авель.
Иногда Карлсон встречался взглядом с этим существом. Но это лишь казалось, потому что Малыш не смотрел на Карлсона: глаза маленького уродца были прикованы к его браслету.
Но вот Карлсон достиг цели своего путешествия.
Он приземлился на огромном утесе, что поднимался прямым, отвесным глянцево-чёрным обелиском над всем побережьем Норвегии, на шестьдесят восьмом градусе широты, в обширной области Нурланд, в суровом краю Лофодена. Гора, на которой стоял Карлсон, называлась Унылый Хельсегген. Он видел широкую гладь океана густого черного цвета, со всех сторон тянулись гряды отвесных скал, чудовищно страшных, словно заслоны мира. Под ногами у Карлсона яростно клокотали волны, они стремительно бежали по кругу, втягиваясь в жерло гигантской воронки.
Зачарованный, в каком-то упоении, Карлсон долго стоял на краю мрачной бездны.
— Я никогда не смогу больше написать ни одной домашней птицы, — подумал он вслух. — Если, конечно, выберусь отсюда.
Браслет жёг его карман, и Карлсон вдруг засомневался — правильно ли он поступает.
Но тут кто-то схватил его за ногу и повалил. Это телеграфист Свантессон добрался вслед за ним до горы Хельсегген.
Браслет упал между камней и мерцал там гранатовым глазом. Художник и телеграфист дрались молча, лишь Малыш свистел и шипел сквозь зубы непонятное шипящее слово.
Наконец Малыш надавил Карлсону на шею, и тот на секунду потерял сознание. Когда он открыл глаза, то увидел, как голый телеграфист, не чувствуя холода, любуется браслетом.
Из последних сил Карлсон пихнул Малыша ногой и услышал всё тот же злобный свист.
Телеграфист, потеряв равновесие, шагнул вниз.
Страшная пучина вмиг поглотила его.
Воронка тут же исчезла, море разгладилось, и тонкий солнечный луч, как вестник надежды, ударил Карлсону в глаза.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
17 октября 2017
Любовь Карлсона (2017-10-18)
Карлсон медленно летел над городом.
Город был — просто Город.
Безо всяких дополнительных названий.
Издали Карлсон был похож на спутник-шпион — с прижатыми к корпусу руками, лицом, закрытым маской, и вспыхивающим изредка в свете фонарей кругом пропеллера.
Только одна золочёная буква «К» горела у него на груди, как знаменитая надпись на стене перед пирующими в погребе Ауэрбаха бездельниками.
Карлсон всю жизнь хотел победить человека-паука. Но человек-паук внезапно женился на мадам Клико, богатой вдове. Не менее внезапно вдова Клико оказалась Чёрной вдовой, и через три дня после свадьбы Карлсон вдруг лишился своего врага.
Как теперь позабавиться — было решительно
