даже не через год, а позже, но заниматься инструкторством, а не планированием с гармонизациями!
Я ещё раз сел за стол и разослал письма в рекрутинговые агентства.
Маскат, май 2017
Мы закончили подготовку в брифинге, идём знакомиться с командой бортпроводников. В здании несколько комнат, где они собираются на свой предполётный брифинг, но и пилоты в нём тоже участвуют. Для меня такая процедура стала новой, так как в «Глобусе» пилоты проводили брифинг только со старшим бортпроводником.
Стучусь, приоткрываю дверь. Улыбаюсь:
– Привет! Вы тоже летите в Кувейт?
– Привет! Да, кэптэн64! Заходите, пожалуйста!
Заходим, здороваемся с каждым бортпроводником, спрашиваем: «Как дела?»
Здесь так принято. Перед полётом каждый с каждым здоровается, а по окончании каждый каждого благодарит, пожимая руку и улыбаясь. Впечатляет!
Присаживаюсь на стул. Ещё раз оглядываю всех:
– Я очень рад вместе с вами слетать в Кувейт. Меня зовут Денис, я из России.
Смотрю на второго пилота, как бы приглашая его продолжить. Тот подхватывает эстафету:
– Привет! Я Мэт, из Франции.
Каждый бортпроводник называет себя и родную страну. Улыбаюсь и продолжаю:
– Отлично! Кстати, есть кто-нибудь из резерва?
Если бортпроводник назначен на рейс из резерва, надо учитывать, что его рабочее время уже идет.
– Нет, кэптэн. Все были в плане.
– Окей! Значит, летим в Кувейт. Попробуем сделать это за один час пятьдесят минут на эшелоне три шесть ноль, обратно летим час сорок пять, на три семь ноль, иншаалла65. Всё обещает быть чудесным, разве что поболтает немного. На этом самолёте есть видеокамера, поэтому процедура входа в кабину очень простая: примените установленный сигнал, затем улыбнитесь в камеру, – демонстрирую, как, по моему мнению, надо улыбаться. Девчонки прыскают со смеху, – мы посмотрим и откроем дверь.
Делаю серьёзное лицо:
– Не улыбнётесь – извините, не пустим!
Смеются.
– Если найдется ненормальный, который захочет угнать наш самолёт, будем делать следующее…
Слушают внимательно, записывают в блокнотики. Заканчиваю с этой частью брифинга, перехожу дальше:
– Пока горит табло «Пристегните ремни» в наборе и на снижении, пожалуйста, не беспокойте нас, кроме как в случае особых ситуаций. Если возникнет такая ситуация, либо будут какие-то трудности в вашей работе, которые мы могли бы решить – пожалуйста, не стесняйтесь, сообщайте!
Проводников тоже необходимо настроить на работу, мотивировать доверять пилотам! Мы одна команда!
– Что ж, у меня, пожалуй, всё!
Поворачиваю голову в сторону второго пилота:
– Мэт, может, у тебя есть что-то дополнить?
Отрицательно мотает головой.
– Может, у вас есть вопросы, предложения, пожелания? – обвожу взглядом свою команду.
– Всё понятно, кэптэн, спасибо!
– Окей, спасибо! Желаю всем безопасного полёта!
Обращаюсь к старшему:
– Сколько времени вам ещё понадобится?
Рефлекторный взгляд на часы.
– Минуты две, капитан. Безопасного полёта!
– Безопасного полёта!
Выходим. Прошу автомат приготовить мне чашечку кофе.
Рейс прошел замечательно. Мэт оказался отличным парнем и классным вторым пилотом!
Да в общем-то к концу первого месяца работы в «Оман Эйр» я уже и не удивляюсь этому. Это место претендует на звание командирского рая.
Россия, сентябрь 2016 г.
В обоих агентствах, в которые я послал резюме, мне ответили, что «Оман Эйр» не набирает капитанов. Возможно, что появится предложение после нового года. Предложили рассмотреть Индонезию и Китай. Я пожал плечами и вежливо отказался.
Моё заявление так и лежит неподписанным на столе лётного директора, но я ещё раз честно предупредил, что решения своего не изменю. С того дня, как я написал заявление, с души как будто камень упал – я чувствую себя непривычно великолепно в предвкушении свободы!
Да, покинув тёплое местечко, я сильно потеряю в заработной плате, но деньги – это далеко не всё в этой жизни. Душевное равновесие гораздо важнее, а здоровье не купишь. Своё решение и планы на будущее я обсудил с супругой, и она полностью меня поддержала.
В лётно-методический совет «Росавиации» я отправил письмо с просьбой освободить меня от должности руководителя рабочей группы по проекту «Стандартные эксплуатационные процедуры». Поблагодарил за сотрудничество, пожелал всего хорошего.
В октябре у меня запланирован отпуск, куплены билеты и оплачен отель на острове Родос. Впервые за годы совместной жизни я планирую провести на курорте две недели вдвоём с женой, без детей. Всё просто замечательно! Даже офис уже не кажется таким душным, как прежде!
Прошло две недели, моё заявление лётный директор так и не подписал. Я хмыкнул, написал точно такое же и отнёс генеральному директору авиакомпании. Поговорил с ним по душам, рассказал всё как есть: не моё, устал, хочу отдохнуть, полетать, набраться опыта. Слишком ещё молодой – мне летать хочется, а не планированием заниматься и бодаться с динозаврами!
– Я не хочу бороться. У меня больше нет мотивации. Мне всего 37 лет. Я подожду.
Он меня понял. Запустил заявление в производство.
Мне не стыдно за проделанную за эти годы работу, пусть даже она и не привела к официальному признанию авиакомпанией моих потраченных нервов. Зато, глядя на молодежь, с которой я работал с первых их дней (некоторые уже стали инструкторами), я испытываю удовлетворение. Динозавры уйдут, а эти парни останутся. И, надеюсь, те искры, которые я пытался вкладывать в их головы, не погаснут к тому времени, когда они начнут движение по карьерной лестнице.
За годы, отданные родной авиакомпании, я не получил ни одной благодарности от руководителей, если не считать пары «спасибо» за реализацию сложных проектов. Раздачи «почётных грамот», значков «Передовой командир» и прочих мелких, но приятных плюшек, раздаваемых по разнарядке к авиационным датам на календаре, стабильно обходили меня стороной66. Весьма показателен эпизод, случившийся как раз в ту минуту, когда я отнёс гендиректору заявление о переводе в рядовые. Я встретился с ним в дверях, и между нами состоялся следующий диалог:
– Денис, а тут тебе благодарность передали. От Ситнянского, лётного директора авиакомпании «Ютэйр».
(Незадолго до этого Андрей Иванович Ситнянский летел пассажиром на одном из моих рейсов и передал мне личную благодарность. И не за данный полёт, а вообще – за работу!).
– Большое спасибо! Вы знаете, мне очень приятно получить от Вас благодарность от лица авиакомпании «Ютэйр»!
Своему другу Станиславу Юрьеву, который близко к сердцу воспринимал происходящее со мной, я как-то сказал:
– Стас, мне всего 37 лет. Передо мной весь мир!
И ведь это правда! Оказывается, мир гораздо шире и красочнее, чем он видится из офисного кабинета с креслом и кондиционером. И пусть мне не светит работа в «Люфтганзе», а в «Эмирейтс» я и сам уже не хочу – даже работа рядовым командиром-инструктором в «Глобусе» видится мне гораздо более занимательной и полезной для здоровья, чем то, чем я занимался последние два с половиной года!
Возможно, я найду время и реализую свои давние планы по написанию новых методических пособий для пилотов. Я хочу просто и доступно написать о CRM, о тонкостях этой «науки». Хочу написать о нюансах выполнения полётов на Боинг-737.
Да, я не получил официального признания своих заслуг в «Глобусе», но это с лихвой восполнено благодарностями, которые я регулярно получаю от коллег из других авиакомпаний67.
Мне всего 37 лет. Я много лет работал для других. Я хочу некоторое время пожить для себя, вложиться в свой профессионализм, получить новый полезный опыт. И, как знать – после того, как большая часть динозавров естественным путем уйдет с почётом и уважением на заслуженную пенсию, вдруг мой опыт покажется нужным тем пилотам, в которых я смог зажечь правильное пламя?
Последние десять лет я стискивал зубы, не обращая внимания на разговоры за спиной и откровенные подлости, шёл против течения и старался помогать молодым незамутнённым парням открыть глаза пошире и выбрать таблетку нужного цвета68: стать пилотом новой формации или уподобиться поколениям, взращённым анархией девяностых годов.
Мне хочется верить, что всё это было не зря.
Я отнёс заявление генеральному директору и вечером того же
