Несколько слов стоит сказать и о других деятелях политического сыска, которым в исследованиях «охранных структур» Российской империи уделено меньше внимания. В частности, далее часто будут цитироваться документы, автором которых был заведующий Заграничной агентурой П.И. Рачковский. Существует большой корпус литературы, посвященный его участию в фабрикации «Протоколов сионских мудрецов»316. Однако мой анализ этого сюжета показал, что причастность Рачковского к написанию данной исторической фальшивки – историографический миф317. В контексте данного исследования это означает, что всё, написанное о Рачковском в связи с фабрикацией «Протоколов», не имеет значения для исследования деятельности этого служащего политической полиции. Большее значение имеет репутация Рачковского в историографии политического сыска, а в ней он характеризуется как «человек хитрый, умный, беспардонный», насаждавший «свои методы сыска, не гнушаясь и провокацией»318. Вместе с тем стоит отметить, что еще в 1886 г. ревизия Департаментом полиции Заграничной агентуры показала, что «это лучшая из русских политических агентур», а в дальнейшем, несмотря на физическую удаленность Рачковского от России, Департамент нередко обращался именно к нему с заданием проанализировать общественно-политическую обстановку в стране319. Следовательно, и трактовки Рачковским «либерализма» и «либералов» были востребованы в центральном органе политического сыска.
Не менее часто в следующих главах будут упоминаться директор Департамента полиции в 1896–1902 гг. С.Э. Зволянский и заведующий Особым отделом в 1898–1902 гг. Л.А. Ратаев – ведь именно на рубеж XIX–ХХ вв. приходится активизация общественного движения в Российской империи. Несмотря на принципиальную важность этих двух фигур с точки зрения понимания того, как реагировал Департамент на начавшийся бурный рост всего «противоправительственного» в последние годы XIX в., и о Зволянском, и о Ратаеве известно крайне мало. Они оба служили в Департаменте полиции с 1882 г., вместе прошли по карьерной лестнице с низших должностей до руководящих. С приходом в 1902 г. в Министерство внутренних дел В.К. Плеве Зволянский был отправлен в отставку, а Ратаев – в Париж, заведовать Заграничной агентурой вместо П.И. Рачковского. Сложно сказать, насколько удачным было такое решение, – одни из лучших жандармов-«охранников» начала ХХ в. А.И. Спиридович и А.П. Мартынов отзывались о Ратаеве как о человеке, не подходящем для руководства политическим сыском320; встречается такое мнение и в литературе, в которой Ратаев характеризуется как светский человек, франт, театрал, легкомысленный и необязательный донжуан321. Правда, как замечает В.С. Брачев, «относиться к такого рода заключениям следует осторожно: едва ли человек такого склада смог бы продержаться в Департаменте полиции на протяжении более чем двух десятилетий»322. Вероятно, истина где-то посередине – как возможно предположить, Ратаев был хорошим аналитиком и в кресле руководителя Особого отдела был вполне на своем месте, однако работать в самой гуще революционной жизни за границей, в том числе с секретной агентурой, он не умел323.
Нет ясности и в отношениях Л.А. Ратаева к новому директору Департамента полиции А.А. Лопухину. В октябре 1902 г. Ратаев писал С.В. Зубатову из Парижа: «Здесь кем-то распускаются слухи, будто бы Алексей Александрович (Лопухин. – Л.У.) начинает не ладить с министром… без А.А. я здесь ни минуты не останусь и немедленно возбужу вопрос об отставке и о пенсии, отклонив, безусловно, всякое другое назначение»324. Но, скажем, А.П. Мартынов считал, что Ратаев воспринял назначение на должность заведующего Заграничной агентурой как ссылку «и затаил обиду против Лопухина и Зубатова»325. Так или иначе это не имеет принципиального значения для данного исследования, т.к. Ратаев на посту заведующего Заграничной агентурой о «либералах» не писал (в отличие от его предшественника П.И. Рачковского).
Совсем не введены в научный оборот сведения о руководителях Санкт-Петербургского охранного отделения – П.В. Секеринском (1885–1897), В.М. Пирамидове (1897–1901), Л.Н. Кременецком (1903–1905). Некоторую информацию о них можно почерпнуть из воспоминаний последующих начальников этой структуры политической полиции А.В. Герасимова (1905– 1909)326 и К.И. Глобачева (1915–1917)327. Другие руководители этого отделения менялись чуть ли не каждый год и не успели оставить заметного следа в деятельности столичного охранного отделения328. «Белым пятном» остается и биография начальника Московского охранного отделения ротмистра Н.С. Бердяева, а ведь именно благодаря ему С.В. Зубатов после «провала» в качестве секретного агента стал штатным сотрудником политической полиции.
Из деятелей губернских жандармских управлений в литературе наиболее известен начальник Киевского ГЖУ В.Д. Новицкий329, однако для данного исследования недостаток информации о жандармах личного плана не столь существенен – как будет показано ниже, жандармы со всех концов Российской империи описывали «либералов» и «либерализм» очень схожим языком и характеристиками. И этот язык часто не находил отклика ни у чинов охранных отделений, ни у служащих Департамента полиции330.
