Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
столиком своей подруги и экс-возлюбленной Эльзы Ласкер-Шюлер, в то время как Альфред Дёблин предпочитал проводить время с шахматистами. Кроме того, маловероятно, чтобы поэт со скальпелем, позже заигрывавший с нацистами, дружил с евреем Дёблином, никогда не скрывавшим симпатий к коммунизму.
Также сомнительно, чтобы Владимир Набоков когда-либо проходил через вращающуюся дверь, за которой пристально следил Нитц. Набоков в то время жил в Берлине – работал переводчиком и репетитором и публиковал рассказы под псевдонимом В. Сирин, однако так и не смог влиться в жизнь города. Он только что выучил немецкий и ни с кем не общался за пределами русскоязычного круга. Общения ему хватало: в 1920-е годы в Берлине было около четырехсот тысяч русских эмигрантов, а также десятки заведений, в которых можно было поесть шашлыка под звуки балалайки.
Одним из русских эмигрантов, посещающих «Романское кафе», был Илья Эренбург. В письме, которое он написал за одним из его столов, он определил кафе как «штаб-квартиру бродячих фанатиков, космополитов и беспризорных эрудитов, излечившихся от грубого национализма». Также есть достоверные свидетельства о посещении кафе другими иностранными писателями, бывшими в Берлине проездом или жившими в немецкой столице, таких, как Т. С. Элиот, Томас Вулф, Андре Жид, У. Х. Оден и Нико Рост. Не поддается сомнению, поскольку об этом рассказывали сами герои и их рассказ был подтвержден очевидцами, что в середине 1929 года на террасе «Романского кафе» началась карьера четырех молодых кинорежиссеров, которым удалось стать триумфаторами Голливуда.
Берлин 1920-х годов был не только городом прессы, издательств, театров и кабаре, но и центром европейского кинематографа на немецком языке. К середине десятилетия в городе уже существовало более ста кинокомпаний и более четырехсот залов, которые могли принять сто пятьдесят тысяч зрителей. Некоторые из них были огромными помещениями, и почти все они располагались вокруг бульвара Ку’дамм, вмещая до полутора тысяч человек: Capitol, UFA-Palast около зоопарка, Gloria Palast. За городом, в районе Бабельсберг, вырос самый настоящий киногород, на территории которого располагалась студия Universum Film AG, или UFA, – огромная кинокомпания, выпускающая до шестисот фильмов в год.
Ежедневные газеты начали заводить специальные разделы, посвященные кино, появились специализированные журналы, возникла профессия кинокритика. Многие писатели и журналисты увлеклись новым жанром, в том числе Йозеф Рот, со временем написавший более ста критических рецензий и статей, посвященных кино. Эгон Эрвин Киш был официально направлен в Голливуд, чтобы сделать несколько репортажей и взять интервью у звезд экрана, например у Чарли Чаплина. Но не все писатели с энтузиазмом отнеслись к кинематографу: в статье, озаглавленной «Мое мнение о кино», Томас Манн отрезал: «Кино не имеет ничего общего с искусством».
Бум индустрии кинематографии можно объяснить тем, что кино предлагало достойный продукт для публики, ищущей развлечений, но ограниченной финансово. Популярная поговорка описывала это так: «За десять пфеннигов мне забьют голову глупостями». Конечно, наибольшим спросом пользовались киноленты, помогающие уйти от реальности: легкие комедии, романтические драмы, приключенческие фильмы; также очень популярны были ленты про восхождения, прославлявшие альпинизм, лыжный спорт и борьбу со стихией. Кроме того, снимали произведения, имеющие художественную ценность и сделанные в русле модных эстетических тенденций, в особенности экспрессионизма. Некоторые из них отразили золотую эпоху немецкого кино: «Кабинет доктора Калигари» Роберта Вине, а через два года состоялась премьера уже упоминавшегося фильма «Носферату, симфония ужаса» Фридриха Мурнау и «Доктора Мабузе» Фрица Ланга.
После приостановки съемок, связанной с кризисом 1923 года, производство фильмов возобновилось с новой силой: Фриц Ланг в 1927 году создал свой второй шедевр, «Метрополис», предлагающий тревожный взгляд на город будущего. Обратившись к аналогичной теме, но рассматривая ее на современном материале, Вальтер Руттман в том же году выпустил фильм про Берлин, в котором великолепно сочетались визуальный и звуковой ряд: «Берлин – симфония большого города».
Синтез картинки и звука виделся панацеей, поиск которой на тот момент велся уже немало лет. В 1922 году при участии компании Tri-Ergon («Триэргон») был снят первый немецкий фильм с записью звука на кинопленку оптическим методом – «Сельская жизнь» – со звездной сценой, в которой петух кукарекал утром на куче навоза, а стадо свиней хрюкало хором. Надпись на афише предупреждала: «Звуковое кино вредит зрению и слуху». Конечно же фильм вызвал традиционное неприятие, сопровождающее все новое. Некоторые критики даже предсказывали упадок исполнительского искусства, а профсоюзы актеров опасались сокращения рабочих мест, в особенности для музыкантов оркестров, игравших во время показа фильмов.
Немое кино и звук сосуществовали на протяжении определенного количества лет, пока в июне 1929 года в монументальном берлинском зале Gloria Palast не состоялась премьера музыкальной драмы The Singing Fool («Поющий дурак»). Это был триумфальный успех, и в кратчайшие сроки коммерческие кинотеатры Берлина убрали из репертуара немые ленты. Гвоздь в крышку гроба немого кино забьет фильм «Голубой ангел», премьера которого пройдет через несколько месяцев все в том же кинотеатре: те немногочисленные зрители, которые еще испытывали ностальгию по немому кино, капитулировали, стоило Марлен Дитрих запеть песню Ich bin von Kopf bis Fuß auf Liebe eingestellt (название песни не так просто перевести: буквальный перевод – «Я с головы до пят сотворена для любви»), написанную Фридрихом Холлендером.
Кинотеатр Gloria Palast был одним из тех «дворцов оптических изображений», в котором устраивались премьерные показы кинохитов. Он занимал два нижних этажа Романского дома I, сразу над кафе Regina (которое в те времена называлось Trumpf). Безусловно, те четверо молодых людей, о которых я упоминал ранее, часто в нем бывали. Также весьма вероятно, что в июне 1929 года они присутствовали на премьере фильма «Поющий дурак», или же видели его сразу после премьеры; не зря же они были заядлыми киноманами и почти каждый день проводили послеобеденное время на расположенной поблизости веранде «Романского кафе». Все четверо были евреями, приехали с востока и мечтали о карьере в кинематографе. На веранде кафе они планировали свой дебют.
Самый молодой был уроженцем Жешува, маленького городка на границе Австро-Венгерской империи. Он начал изучать право в Вене, но вскоре увлекся миром кино и убедил родителей отпустить его в Париж, где окончил «Техническую школу фотографии и кинематографии» (ETPC). Получив диплом, он переехал в Берлин, где принялся работать оператором на съемках различных немых фильмов. Именно такой должна была стать его роль в новом проекте. Ему исполнилось двадцать два года, у него были каштановые волосы, заостренные черты лица, изящный нос и лукавый взгляд. Звали его Альфред Циннеман, но все называли его Фред.
Еще одному посетителю вскоре должно было исполнится двадцать три года. Он был низкого роста, крепко сложенным,
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
