Сенявин дал приказ прекратить обстрел. Из крепости валил серый дым. Французские пушки отвечали все реже. Вскоре ворота открылись и показались парламентёры, размахивая белым флагом.
– Вот, уже стали сговорчивее, – обрадовался Сенявин.
Французский офицер и двое солдат приблизились к нашим позициям и попросили о переговорах. Комендант Миоллент требовал, чтобы гарнизону разрешили покинуть крепость с воинскими почестями. Личное оружие офицерам оставить. Транспортные корабли, выделенные эскадрой, должны доставить их в Тулон или Анкону.
– Уважаемые господа, – ответил им капитан Сенявин. – Вчера я вам предлагал именно такие условия, но вы их почему-то не приняли. А сегодня я передумал, и желаю получить ключи от крепости со всем имуществом. Судьбу пленных будут решать Адмирал Ушаков и адмирал Кадыр-бей. Раздумий вам – до утра. Не согласны, завтра мы идём на штурм.
Сенявин попросил Орио усилить батареи отрядами ополченцев, предполагая, что после его отказа, французы предпримут попытку прорваться на албанский берег.
Ночью французы действительно сделали вылазку, но были встречены плотным огнём и бежали обратно в крепость.
После очередной бомбардировки, стена со стороны города дала трещину, а вскоре часть её рухнула, образовав широкую брешь.
Комендант Миоллент понял всю безвыходность своего положения и приказал вывесить белый флаг. Французы приняли условия капитуляции.
При штурме погибли два наших артиллериста, одиннадцать матросов получили различные ранения. Французов убило тридцать четыре человека и сорок три ранило.
Али-паша
На следующий день на купеческом корабле приплыла делегация из материкового города Парги. Греки очень просили, чтобы их выслушал адмирал. Делегацию проводили на «Святой Павел». От них Ушаков узнал, что Али-Паша Янинский пытается вести переговоры с французами. Он готов тайно выступить против русского флота. Подлый предатель с отборными отрядами, более двадцати тысяч человек, выдвинулся к городу Первезы. Затем в его планы входило захват Парги. Али-Паша намеривался взять под контроль побережье, а после диктовать условия Ушакову, так, как, только он может поставить продовольствие и корабельный лес на эскадру. Жители Парги с ужасом ждут нашествие тирана.
– Мы запрём ворота, вывесим российские флаги и будем биться до последнего! – грозились депутаты.
– Поймите, я не уполномочен приобретать для России новый земли, – твердил им Ушаков. – Не в моей это компетенции.
– Что же нам остаётся? – в отчаянии кричали паргиоты. – Если ты не возьмёшь нас под своё покровительство, нам только останется перерезать своих жён, детей и с ножами идти против Али-Паши.
Ушаков прибывал в растерянности. С немым вопросом взглянул на своих офицеров. Те молчали.
– Али-паша – единственный, кто может дать нам поддержку в сухопутных войсках, – напомнил капитан Сенявин. – С ним сориться нельзя.
– Знаю, – согласился Ушаков. – Но и на шею садиться себе я не позволю. – Мрачно добавил: – Вчера от него письмо получил. Хвастается, что город Первезу взял, да весь французский гарнизон поголовно вырезал.
Ушаков приказал срочно вызвать Кадыр-бея. Вскоре явился турецкий адмирал. Ему объяснили ситуацию.
– Не ссорься с ним, – посоветовал Кадыр-бей. – У него под властью весь берег. Не мешай ему взять Паргу.
– Неужели на него нет управы? – начал злиться Ушаков.
– Договориться как-нибудь можно?
– Со львом можно договориться. С волком можно договориться. С шакалом ты не договоришься никогда, – ответил Кадыр-бей.
– У тебя есть предложение?
– Незаметно высадить крупный десант, подойти к Первезе и убить Али-пашу, – предложил Кадыр-бей, но тут же добавил: – Хотя, и этот план плох. Али-паша хитёр. Алипаша все знает. У меня на корабле наверняка есть его шпионы.
Ушаков прошёлся по кают-компании широкими нервными шагами, заложив руки за спину. Остановился, зашагал обратно. Все ждали, с напряжением всматриваясь в помрачневшее лицо адмирала.
– Будет так! – решительно сказал он. – Уважая горестное положение паргиотов и, желая положить пределы дерзости Али-паши…, соглашаюсь принять город под защиту соединённой эскадры на таковом же основании, как и освобождённые Ионические острова, что, впрочем, зная великодушие нашего государя, я ответственность всякую беру охотно на себя.
Кают-компания взорвалась от радостных возгласов депутатов города Парги. Кадыр-бей недовольно тряхнул бородой, но промолчал.
Я подошел к Ушакову.
– Что писать императору?
– Император будет недоволен, – тихо сказал он.
– Придёт в неописуемый гнев, – предположил я. – Парга, все же, юридически принадлежит Блистательной Порте. Выходит – мы самочинствуем.
– Да. Дела, – Ушаков задумался. Потёр лоб ладонью. – Как бы с турками отношение не испортить. Вот, что! – Вдруг лицо его прояснилось. – Бери-ка, Семён, бумагу, да пиши на французском, что я тебе продиктую. И где там лейтенант Метакса? Пусть переведёт на турецкий.
Я сел за стол и принялся записывать послание:
«Высокородный и превосходительный паша, и губернатор провинции Янины, командующий турецкими войсками.
Милостивый государь мой!
Почтеннейшее письмо ваше чрез нарочно присланного с наиприятнейшим удовольствием я имел честь получить. За благоприятство и дружбу, мне оказанные, и за уведомление о знаменитой победе вашей покорнейше благодарю и вас с тем дружелюбно и с почтением моим поздравляю; притом, имею честь уверить о совершеннейшей дружбе и тесном союзе наших государей-императоров, которых повеления мы с глубочайшим благоговением и дружелюбно выполняем. Рекомендую себя в дружбу и благоприятство вашего превосходительства и уверяю честным словом, что всегда стараться буду вспомоществовать вам во всех действиях, к общей пользе против наших неприятелей французов. Об острове же Святой Мавры уведомляю, что я во все острова, прежде бывшие Венецианские, весьма благовременно общие приветствия наши и приглашения с командующим турецкою эскадрою Кадыр-беем послал. Острова Цериго, Занте, и Цефалонию от французов мы освободили и, взяв их пленными, отослали на матерой берег полуострова Мореи, а некоторых отпустили на договоры. Из острова Святой Мавры двоекратно ко мне присланы прошения островских жителей; весь народ оного острова с покорностью отдаётся в общее наше покровительство и просит, чтобы мы приняли их на тех же правах, на каких устанавливаем обще с Кадыр-беем все прочие острова, оставляя их свободными до высочайшей конфирмации обеих дружественных держав наших. А за сим два дни прежде вашего письма получил я также от жителей острова Святой Мавры уведомление, что они, отдавшись совсем в нашу волю и покровительство, и флаг на оном подняли российский.
Я вас, милостивый государь, поздравляю с тем, что мы на крепостях всегда поднимаем обще два флага: Российский и Турецкий. Послал я от себя два корабля к острову Святой Мавры, также и от турецкой эскадры два же корабля посланы, и приказал я командующему отдельной от меня эскадрою, флота капитана первого ранга и кавалеру Сенявину, сей остров, крепость и обывателей принять в общее наше покровительство и учреждение; флаги поднять на крепости оба вместе, Российский и Турецкий, которые означают совершенную между нациями нашими дружбу. Надеюсь, что
