Рая очень любила ходить в школу, любила учиться. Она была очень старательной ученицей, самой прилежной в классе. Дома её было не оттянуть от учебников. Учительница всегда хвалила её и сразу отметила, что у Раечки светлая голова и большое будущее.
Шура, напротив, в учёбе была мало похожа на старшую сестру. Учиться ей было скучно, на уроках она зевала и ждала, когда зазвенит звонок. Единственное, что привлекало её в школе – это были обеды. Каждый день детям давали сладкий чай с куском хлеба. Ради этого Шура готова была терпеть скучные уроки, и ходить в школу даже в выходные. Она всегда с нетерпеньем ждала конца второго урока и похода в столовую.
Приведёт, бывало, учительница детей в столовую, остановит их возле стола. И стоят дети, ждут, пока кухарка вынесет для них поднос с полными стаканами, а на каждом стакане по куску хлеба. Шура старалась стоять впереди всех, и пока несут поднос с чаем, издали ещё заприметит самый полный стакан с самым толстым куском хлеба. И как только поднос коснётся стола, бегом, раньше других – хвать, и желанный стакан уже у неё в руках. Выпивала всё до последней капли, подбирала все хлебные крошки.
Однажды так случилось, что в ожидании кухарки с чаем, Шура стояла не в совсем удобном положении – слева её притеснил один мальчишка, – и она оказалась полубоком к столу. Как обычно, ещё издали выбрала для себя стакан самый полный, и ждёт. Да только мальчишка, тот, что притеснил её, оказался проворнее. Перед самым носом у Шуры схватил тот стакан, что она себе наметила. Шура тогда сжала кулачки и, стиснув зубы, сказала громко, на всю столовую:
– А ну, гадина, отдай мой «штыкан»!
От злости и досады она оговорилась. Весь класс рухнул от смеха. И долго потом её так и звали: «Шурка-штыкан».
3.
Лиза работала там же, на смычке. Грубая тяжёлая работа закалила и обтесала её. За два года вдовьей жизни Лиза исхудала почти вдвое, руки загрубели, стали жилистые; между бровей и в уголках рта прорезались глубокие морщины. В характере Лиза тоже поменялась – стала строже и суровее. Ей было не до нежностей и сантиментов – она одна тянула на себе всю свою семью. Девочки любили её, уважали и побаивались.
На работе Лиза давно уже работала на общих условиях, без поблажек и с одним выходным. Ивана отправили на пенсию. Но в бригаде поговаривали, что его просто «задвинули» с поста старшего – то ли из зависти, то ли просто появился другой претендент на его место. Да только ему вспомнили всё – и Лизины выходные, которые она, кстати говоря, брала очень редко; и другие уступки, которые он иногда делал для рабочих. Мировой был мужик, все его любили и уважали. Но кому-то помешал. Нашли повод – убрали.
На его место поставили более молодого. Тот уже никому никаких поблажек не делал. Уволил нескольких молодых парней, когда те напились в рабочее время, да по неопытности своей не смогли с собой совладать, и чуть не сорвали отгрузку. Сразу показал, кто здесь главный. И Лизе намекнул довольно прозрачно, что нечего, мол, гулять-отдыхать больше других, что она такой же работник, как и остальные. А если что не нравится, так можно и увольняться: желающих работать хватает.
– Незаменимых людей нет! – сказал он ей.
Иногда по утрам Лиза отводила Верочку к матери и шла на работу. Когда старшие дочери возвращались из школы, они забирали младшую сестру от бабушки и шли домой. Однажды Лиза, придя к матери с Верочкой, стала свидетельницей сцены между нею и Витей.
– Мама, не лезьте в мою жизнь, – говорил Витя.
– В «твою» жизнь? – строго повторила Поля. – Нет, мой дорогой, это уже не «твоя» жизнь. А «ваша» с Ксенией.
– Мама, я вам повторяю, нет никакой «нашей» жизни. Она меня не интересует больше.
– Ах, не интересует?! – мать была в гневе. Такой Лиза её давно не видела. – А как же ваша любовь? Ты же с ума сходил по Ксении. Жить без неё не мог. А теперь?
– А теперь всё. Прошла любовь.
– Быстро же прошла твоя любовь, – упрекнула мать. – Только это дела не меняет. Значит, когда лез на неё, была любовь, а теперь, когда обрюхатил девку, так в кусты? Ну, уж нет! Не бывать такому! Сумел дитя сделать – живи теперь с ней, как полагается.
– Мама, нет, я вам говорю. – Витя стоял на своём.
– Не будь свиньёй, и не позорь наш род. Не нужна она тебе? Раньше надо было думать. До того, как в койку её тащил. А теперь уж и думать нечего. Надо отвечать за свои поступки.
Витя качал головой.
– Ну, что ж, – сказала тогда мать, – смотри, если не пойдёшь и не заберёшь Ксению в дом, я сама это сделаю. Не будет мой внук байстрюком по свету бегать!
Витя глянул на мать, опустил глаза и вышел.
– Что тут у вас случилось? – спросила Лиза.
– Видала? Любовь у него прошла, – мать никак не могла успокоиться. – Значит, пока не подпускала к себе близко, так и любовь была, и дня без неё не мог прожить. А как сдалась, дура влюблённая, так интерес у него прошёл, и не надо ему больше. Им бы, мужикам, просто погулять, а бабам расхлёбывать потом. Да пойди, поищи потом, кто захочет «такую» в жёны взять. А если ещё и с дитём…
– Ну а вы-то что можете изменить? – вздохнула Лиза. – Не жените же вы его силком. И сами на ней не женитесь.
– Я от своих слов не отступлюсь! – твёрдо сказала Поля. – Если он её не приведёт, я завтра же сама заберу её сюда. Ничего, что тесно. Поместимся. Вон, Нюрка вроде замуж собиралась. Может, съедет скоро? А если нет, так и ничего. Места всем хватит.
– Правда? Наша Нюра замуж идёт? И за кого? – обрадовалась Лиза.
– Да всё за того же, за Андрея. Правда, у них там что-то не заладилось в последние дни. Ходит мрачная, как туча. Спрашиваю – молчит. Не хочет говорить об этом. Ну да ерунда, всё наладится. Если любят, то всё будет хорошо.
– Ладно, я побегу. А то опоздаю на работу. А вечером зайду, поговорю с Нюрой. Может, разузнаю, в чём там дело?
– Ладно, ладно. Не переживай. Дело-то молодое.
Вечером, прямо с работы, Лиза снова зашла к матери. Её девчата все были здесь – бабушка Поля оставила их у себя на целый день до прихода матери. Сейчас вся
