— Похищения людей — это безумие.
Что он мог на это ответить?..
— Не хочу возвращаться к себе, — сказала Лиза. — Думаю, и у тебя ничуть не более безопасно.
— К тому же у меня полы немыты, — сказал Турк. По губам Лизы скользнуло бледное подобие улыбки. — Можем снять комнату.
— Все равно нас смогут найти.
— Если мы им нужны, Лиза, они так и так нас найдут. Скорее всего. Может, позже придет в голову какая-то хорошая идея. Но сейчас благоразумнее считать, что им известно, где мы. Хотя вряд ли они станут предпринимать какие-то резкие шаги. По крайней мере не сейчас. Им нужна не ты. Ты не тот человек, которого им есть смысл немедленно хватать и допрашивать. Скажи, что ты собираешься делать? Есть какие-то планы?
— Хочу сделать то, что должна была сделать еще несколько месяцев назад.
— Что именно?
— Разыскать Аврама Двали.
* * *
Они направились по извилистой улочке к светящейся бухте. С причалов доносился еле слышный лязг контейнеров и кранов. Кругом не было ни души. Остатки пепла, осевшие на стенах и обочинах, приглушали звук шагов.
— Хочешь отправиться к Могиле Кубелика? — спросил Турк.
— Да, давно хочу. Ты меня туда отвезешь?
— Почему бы и нет. Но до того необходимо кое с кем переговорить. И, Лиза, если ты все это говоришь серьезно, то должна подумать о некоторых вещах. Нужно, чтобы кто-то, кому ты доверяешь, знал, где ты находишься и что происходит. Сними с карточек достаточно, чтобы ты могла продержаться какое-то время, и забудь на время о банкоматах. Ну и все прочее в таком духе.
Она снова чуть заметно улыбнулась:
— Ты что, ходил на курсы выживания вне закона?
— Да эти курсы как-то сами собой проходятся.
— И еще одно. Я могу позволить себе — и по времени, и по деньгам, — отсидеться где-то, но у тебя же работа, бизнес…
— Ничего страшного.
— Я серьезно!
— И я серьезно.
«Вот этим-то мы с ней и отличаемся друг от друга, — подумал Турк. — У нее есть цель». Она решилась во что бы то ни стало довести до конца свою судмедэкспертизу, поставить точку в «деле Адамсов». А он просто влезал в свои ботинки и шел, куда глаза глядят. Не первый раз в жизни, наверное, и не последний. Интересно, понимает ли это Лиза?..
ГЛАВА 10
Высокопоставленных оперативников Генетической Безопасности, недавно прибывших из Штатов, звали Зигмунд и Вейль. Каждый раз, когда эти двое появлялись в консульстве, Брайан стискивал зубы.
Вот и сегодня: не успел он еще сесть за работу, как они опять явились.
Зигмунд был высокого роста и выглядел бесчувственным, как надгробный памятник. А толстячок-бодрячок Вейль (наверняка покупавший себе одежду в магазине «для толстяков»), ростом на шесть дюймов ниже Зигмунда, — наоборот, все время улыбался.
Они стали по обе стороны от Брайана, пока тот возился с кулером.
— Мистер Гэйтли, — сказал Зигмунд.
— Нам бы хотелось побеседовать с вами наедине, — продолжил Вейль.
— Пройдемте ко мне в офис, — предложил им Брайан.
Офис Брайана был невелик, зато с окном, выходившим в огороженный сад консульства. Здесь стояли пластмассовый фикус и электронный секретер со столешницей из натурального дерева, чьей оперативки хватило бы с избытком, чтобы вместить несколько Библиотек Конгресса. Рабочий стол был завален перепиской между Генетической Безопасностью и Временным Правительством. Эта гора бумаг представляла собой всего лишь маленький ручеек информационного потока, циркулирующего между двумя ведомствами, как вечно мутный Нил. Брайан сел на свое обычное место. Вейль плюхнулся в кресло для гостей, а Зигмунд остался стоять в дверях. Вид у него был зловещий, как у птицы, высматривающей падаль.
— Вы разговаривали с бывшей женой, — сказал Вейль.
— Да. Я передал ей то, о чем вы меня просили.
— Похоже, ничего хорошего из этого не вышло. Надо ли говорить вам, что она снова встречалась с Турком Файндли?
— Нет, — ответил Брайан без всякого выражения. — Мне это не обязательно знать.
— В данный момент почти наверняка он с ней, — сказал Зигмунд. Он всегда говорил коротко, и всегда что-нибудь неприятное.
— Но мы временно не можем установить их точное местонахождение, — сказал Вейль.
Брайан не знал, стоит ли им верить. Зигмунд и Вейль работали в Исполнительном комитете. Многое из того, чем занимался Исполнительный комитет, скрывалось под грифом «совершенно секретно» и потому обрастало легендами. Там, дома, они просто писали запросы: в целях такихто просим ограничить в конституционных правах такогото — и эти запросы почти автоматически удовлетворялись судами. Но здесь, в Экватории, где сталкивались интересы Временного Правительства ООН, национальных диаспор и нефтяных компаний, — они, по крайней мере теоретически, не могли позволять себе все, что угодно.
Брайан не был идеалистом. Он знал, что в Управлении есть такие сферы, куда его никогда не допустят. Коридоры власти, где делается политика и диктуются правила. Но в отношении собственных служебных обязанностей он считал, что выполняет полезную, хоть и не слишком увлекательную работу. Из Штатов в Экваторию то и дело бежали преступники, действия которых подпадали под компетенцию УГБ: аферисты-клонировщики, торговцы поддельными (часто и смертоносными) препаратами для продления жизни, радикалы из числа Четвертых, продавцы «улучшателей» для супружеских пар, готовых хорошо платить за рождение необыкновенных детей. Брайан не выслеживал и не ловил преступников, но то, чем он занимался, — переговоры с Временным Правительством, улаживание конфликтов, вскипавших вокруг вопросов юрисдикции, — имело не меньшее значение. Контакты между квазиполицейской организацией под эгидой национального консульства и местной властью, оплачиваемой из бюджета ООН, были делом непростым. Здесь приходилось вести себя тонко, все время идти на взаимные уступки. Нельзя было просто ввязаться в драку и стать кому-то поперек дороги.
Хотя для этих парней, похоже, таких преград не существовало. Это его и удручало. Брайан верил в силу законов. Неизбежно несовершенных, неэффективных, путаных, содержащих множество коррупционных лазеек, и все-таки обладающих абсолютной, незыблемой правотой закона. «Без этого, — говорил он себе, — мы ничем не лучше зверей», — ну и так далее. Сам он старался вести служебные дела как можно более тщательно и прозрачно.
Но теперь здесь находились Зигмунд и Вейль. Один — длинный и кисло-горький, как ангостура[13], другой — толстый улыбчивый коротышка — ни дать ни взять шар для боулинга, завернутый в бархат. Они пришли, чтобы напомнить ему, что на тех высотах, на которых ему никогда не бывать, законы приспосабливаются под обстоятельства.
