Книга Вожделение - Гузель Магдеева

Она не отодвинулась. Не отстранилась, когда я потянул ее на себя. Скользнула легко в мои объятия, заставляя сходить с ума от предвкушения предстоящей близости.

В темноте обострялись все чувства. Я чувствовал запах Регины, и от него член наливался кровью, болезненно пульсируя.

Регина села на меня сверху, ее свитер задрался вверх. Я скользнул ладонями по бёдрам, не разрывая поцелуя. Болезненного. Собственнического.

Демоны внутри меня взволнованно предвкушали то, о чем я мечтал с первой встречи с ней.

Я толкнулся языком в ее рот, Регина не отстранилась, с готовностью отвечая на поцелуй. Он сильный, неистовый, но я не могу иначе. По-другому мою жажду не утолить.

Холодные пальцы скользнули под мою рубашку, зацепились за ремень брюк, но я остановил ее, не давая опуститься ниже. Нет, так не будет.

Регина замерла на мгновение, ожидая моей реакции, а я подхватил ее под ягодицы и перевернул, оказываясь сверху.

— Сегодня инициатива у меня, — шепнул ей в ухо, а потом стянул с нее свитер одним резким движением. Следом — бюстгальтер. Я ее не видел почти в кромешной тьме, но хотел чувствовать всем телом. В гостиной было холодно, соски Регины стали твёрдыми. Я втянул один в рот, проводя по тугой горошине языком, а потом слегка прикусил. Хотелось большего, ещё больше обладать ею, оставлять следы по всему телу, отметки зубов, засосы. От этого движения она выгнулась мне навстречу, уцепилась руками за мои предплечья.

Я стянул с нее колготки, освобождая от тугого капрона каждую ногу по очереди. Тело Регины было идеально гладким, кожа нежной. Стянул трусики, оставляя полностью обнаженной, взял ее за щиколотки, разводя в сторону ноги и наклонился вперёд. Мое дыхание всего в паре миллиметров от ее самых сокровенных мест. Она нетерпеливо толкнулась навстречу, заставляя меня не томить. Я снова сжал ее щиколотки, фиксируя ноги:

— Я же сказал, кто здесь главный.

А потом скользнул легко языком вокруг клитора, очерчивая круг и заставляя ее жалобно вздохнуть.

Она была охренительной на вкус. Я собирался лизать ее долго, заставляя кончать раз за разом. Мне больше не хотелось тянуть с нашей близостью, слишком сложно давалось соседство с Региной в одном доме без возможности обладать.

Она была моей женщиной. И сейчас я доказывал, насколько ей повезло. Сердце колотилось ускоренно, но я чувствовал, что могу дальше.

Я коснулся языком клитора, проводя по нему широким движением, а потом всосал его, одновременно входя в нее двумя пальцами.

Регина была мокрой. Горячей. Узкой.

Она сжала мышцы вокруг моих пальцев, двигаясь навстречу, сама насаживаясь на них. Это было упоительно, ее откровенность башню срывала. Стоило только представить, что она будет также извиваться на моем члене, как в штанах стало невыносимо тесно. Этот жар внутри меня невозможно потушить. Рядом с ней — я сгораю заживо, я пекусь на своей персональной адской сковородке.

Она возбуждала меня тем, как открывалось безропотно навстречу, разводила широко ноги. Я ощущал ее пальцы на своей голове, она зарылась в мои волосы, сжимая их порой болезненно.

Я усилил давление языком, ощущая приближающиеся отголоски головной боли. Проклятие!

Я сосредоточился на Регине, надавил пальцами на бугорок внутри ее, погладил, ощущая, что она замирает в предвкушении предстоящего оргазма.

Кончала Регина красиво, так, что хотелось после трахать ее снова, заставляя повторить. Она дернулась мне на встречу, закричав. Ее крик, сорвавшийся в протяжный стон, был одним из самых красивых звуков, что я слышал.

Я не спешил выпускать ее разбухший, пульсирующий клитор изо рта. Гладил языком в почти невесомых прикосновениях, позволяя ей пережить оргазм. У нее мелко тряслись мышцы, дыхание было сбитым, свистящим.

Такой расслабленной, открытой Регина ещё не была. Я ощущал, что сейчас она полностью в моей власти, и упивался, даже несмотря на то, что в собственной голове беззвучно отсчитывал секунду персональная бомба замедленного действия.

Тик-так. Тик-так.

Регина зашевелилась, пытаясь отползти в сторону, но я не дал. Перехватил ее запястья, и снова коснулся горячим языком.

Я ещё дважды довел ее до разрядки, пока она не взмолилась:

— Не могу больше… Слишком чувствительно.

А мне хотелось продолжать дальше. Хотелось оказаться внутри нее, и скользить уже не языком, а членом, проникая так глубоко, как только возможно. При одной только мысли о том, что она мокрая, готовая для меня, в паху сводило томительной судорогой.

Но я не мог так рисковать. Не представлял, как смогу уснуть со стоящим колом членом, но и срываться дальше — никак… Ебаная аневризма! В этот миг я ненавидел собственное тело за его предательскую слабость, за то, что я сейчас вынужден отказываться от того, чего желал сильнее всего на свете.

Проклятие, проклятие!

Но Регина не должна была знать, какая буря бушует внутри меня. Я приподнялся на локтях, заглядывая ей в лицо. Коснулся губами ее губ, позволяя ей попробовать собственный вкус.

Она прижалась ко мне; тело, разгоряченное после секса, сейчас покрылось мурашками.

— Холодно, — шепнула, а мне было жарко, я все ещё горел огнем. Подхватил ее на руки и понес на второй этаж, в свою комнату.

Здесь ещё ни разу не было женщин, я не приводил в свой дом никого. Он был закрытой крепостью, храмом и убежищем, где я мог укрыться от людей. Теперь ложе со мной делила Регина.

Я положил ее на кровать, укрыл теплым одеялом. Она сжалась в комок, заворачиваясь плотнее. Член пульсировал, тело, не нашедшее разрядки, слегка потряхивало дурацкой мелкой дрожью.

Я не мог лежать рядом в таком состоянии, поднялся, отходя к окну. Слабость. Слишком много их у меня, этих слабостей.

— Согрелась? — спросил, не оборачиваясь. Регина молчала.

Я прислушался к ее дыханию — спала или притворялась.

Вышел из комнаты, плотно прикрывая дверь. Спустился на первый этаж, проходя к гаражу, миновал две двери. Здесь, в дальней комнате находился генератор. Я щёлкнул выключателями, и прибор мерно загудел, снова наполняя дом светом и теплом.