Возможно, Регина видела эту картину иначе, но я не собирался играть в роль Зорро. Все, что можно решить наиболее лёгкими и простыми путями, я именно так и делал.
— Ты встретила тогда его? Возле школы, — напомнил я.
Регина кивнула, не оборачиваясь. Не стала уточнять, откуда мне было это известно.
— Я столько городов сменила, чтобы он не вышел на мой след, не счесть. Не знаю, как он меня нашел, и показался тогда — специально. Я надеялась, что не узнал, за эти годы я сменила прическу, цвет волос, больше не крашусь так ярко… Даже фотографии ни одной с моим лицом в сети не было.
— Корпоратив, — подсказал я, — мои сотрудники вели прямые трансляции и выкладывали фото в сеть. Если у него есть связи, вычислить твое имя по фото не составило бы никакого труда.
По крайней мере именно так я и сделал бы, будь на месте Вадима. Его данные, да и слова Регины нуждались в проверке, завтра с утра я планировал заняться именно этим.
Регина подняла глаза у потолку, пытаясь не сдержать выступившие слезы.
— Я рассказала тебе все, что ты просил. Ты поможешь мне найти убийцу Лёши?
— А что, если это не Вадим? И это двое разных людей.
А я пожал плечами, уходя от ответа.
— Мы найдем твоего Вадима. За это можешь не переживать.
Глава 32Оказалось — рассказать свою историю не так уж и страшно.
Воспоминания все еще оставались ужасными, я помнила все очень хорошо, даже слишком. Чертова память отказывалась стирать следы прошлого, даже если мне временами казалось иначе.
Максим слушал молча, не перебивая. Я не видела в его лице излишних сожалений, он вообще был на редкость сдержанным, когда дело касалось других людей. И смерти Леши, в том числе.
Но стоило нам встретиться взглядами, как в его глазах зажигался темный огонь. Это было так странно и каждый раз пугающе, что я невольно отворачивалась. Проигрывала.
Его было слишком много. Ланских занимал собой все пространство вокруг. Но сейчас мне почему-то хотелось, чтобы он смотрел на меня дальше.
Это заземляло. Возвращало сюда, в гостиную его большого дома. И я снова становилась Региной, а не взбалмошной студенткой двадцати лет от роду, мечтавшей быть центром внимания всех своих друзей.
Я поднялась, чтобы вернуться в свою комнату. Молчание между нами затянулось и перестало казаться вежливым и удобным.
Максим сосредоточился на своих мыслях, крутя в тонких, длинных пальцах бокал. Он совсем не пил алкоголь, не видела я его с кофе или с сигаретами. Этот странный мужчина сплошь состоял из загадок, но сейчас было самое неподходящее время, чтобы пытаться их разгадать.
В комнате было душно, я подошла к окну, дернула ручку, открывая его нараспашку. Холодный ветер со снегом порывом залетели в комнату, обожгли разгоряченные щеки. Я дышала ртом, жадно, пытаясь накачать морозным воздухом легкие, прочистить мозг. Метель не прекращалась, наоборот, стала еще сильнее. Я высунула руку в окно, ловя на раскрытой ладони снежинки. Они оседали, не успевая растаять.
Я стояла так, пока мороз не пробовал до самого позвоночника. А потом легла в кровать, согревая руки. Из-под двери виднелась полоска света, на втором этаже горел ночник. Было тихо, только иногда щелкало что-то в батарее. Я снова не слушала ни звука от Максима и гадала, чем он сейчас занимался. Мне проще было отвлечься мыслями о нем.
Я закрыла глаза, проваливаясь в полудрему, а когда открыла их снова, поняла, что в комнате стало холодно, точно я забыла закрыть окно.
Но я-то помнила, что закрывала его, абсолютно точно. Я лежала, боясь сдвинуться, пока темнота не перестала быть такой пугающей.
Повернулась, подо мной тихо скрипнула кровать. Окно было закрыто, но в комнате однозначно стало холоднее. Я села на край, касаясь пальцами пола.
Оставаться наедине с собой снова стало страшно. Я помнила, как долго мне снились кошмары после смерти Леры, как страшно было ложиться спать, ожидая, что ночью опять проснешься, захлебываясь собственным криком. Когда по очереди стали умирать мои друзья, я перестала спать ночами вовсе. Только днём, только после лекарств.
Я не хотела снова сорваться во все это. Выбора нет, я не хочу оставаться сама с собой наедине.
Из комнаты вышла очень тихо, почти крадучись. Дом был темным и безмолвным, нигде не горел свет. Я щёлкнула ближайшим выключателем, но лампочка так и не загорелась. Значит, ма остались без электричества. Я шла почти на ощупь, касаясь одной рукой стены. Где-то тут должна быть лестница, важно не улететь с нее от собственной неосторожности.
Второй рукой я нашарила перила. Держась за них, спустилась на первый этаж. Несколько раз открывала рот, чтобы позвать Максима, но так и не смогла нарушить тишину звуками своего голоса. Жаль, что на первом этаже его не оказалось. Я не помнила, какая из комнат наверху принадлежит ему, да и в спальню к Ланских бы не пошла ни за что.
Я села на диван, подобрала под себя ноги. Без света в доме перестал работать обогреватель, поэтому стало ощутимо прохладнее.
Так и я сидела, пялясь в темноту, пока в какой-то момент за спиной не скрипнула дверь. Едва слышно, но мне хватило, чтобы холодный пот покатился по спине. Я обернулась через спинку дивана, мечтая слиться с его обивкой, раствориться, стать невидимой.
"Сигнализация работает без света или нет?"
От этой мысли и вовсе стало не по себе. Тьма была небезопасной, она прятала кого-то живого в своем чреве, и я не могла отвести взгляд от коридора, ведущего в гараж.
Все чувства обострились до предела, ещё один звук и я не выдержу, сорвусь, заору. От напряжения мыщцы одеревенели, пальцы, сжимающие спинку дивана, словно судорогой свело.
— Это я, — Максим вынырнул из темноты так внезапно, что я шарахнулась от него назад.
— Ты меня напугал, — выдохнула, хватаясь за шею. Сердце все ещё билось отчаянно в ребра, но пальца разжать я смогла.
— Я выходил посмотреть, что случилось. Во всем поселке нет света, от снега оборвало провода. Вряд ли ремонтная бригада по такой погоде сможет быстро доехать.
Я кивнула, зябко обхватив плечи. Дом остывал быстро, но до утра-то мы продержимся. Надеюсь.
— Есть два варианта, — Максим опустился на диван рядом. Я почувствовала, как под его весом пружинит диван. Его почти не видела, только силуэт и блеск глаз.
Даже в темноте они сияли по-особенному ярко. Неестественно.
— Мы можем поехать в город, правда, в каком состоянии трасса, сложно сказать. Либо остаться здесь и затопить камин. Дом согреется быстро.
