вновь лучик надежды забрезжил в головах измученных людей. До конечного пункта, без возникновения форс-мажора оставалось около суток пути, сердце, предвкушая встречу с людьми, набухало надеждой, а разум цеплялся за воспоминания, согревавшие в холоде забвения. В какой то момент, когда всем показалось, что самое страшное и сложное в дороге назад осталось за их спинами, а впереди замаячила надежда на спасение и лучшую долю, перед глазами возникла полоса раскрошенного льда, лежавшая перед ними, перейти которую можно было только пешком, бросив машину и большинство вещей. Они добрались до самого опасного этапа в жизни, переход через который, сулил им жизнь, в противном случае они могли остаться здесь без помощи, без шансов выжить, без последнего пристанища и в полном забвении. В ту секунду, когда отчаяние стало овладевать душами и телами людей, в ужасном предчувствии сгрудившихся перед непреодолимой водной преградой, в сердце Андрея затлел огонек, предвещавший скорую надежду на спасение. Громов, удивляясь своему спокойствию, вдруг осознал, что знает что делать, глядя на огромные льдины, плавающие в водах пролива. Ему показалось, что он всегда знал, как выжить и выбраться из этой ситуации, пройдя сложнейший путь, по которому, когда давно, уже ходил такой же как он в прошлом человек. Лицо Громова выражало уверенность и просветление, отчего его друзья, оставив разногласия и недомолвки, прихватив из машины самое необходимое для путешествия до материка, двинулись за его чуть сгорбленной от взятой на себя непомерной ноши, ступая след в след по вязкой, неустойчивой поверхности, качавшейся в такт глубине. Их фигуры, стройной цепочкой перескакивающие с одной льдины на другую, медленно передвигаясь на юг, очень скоро исчезли в тумане тающих снегов, ведомые командиром группы.
46
В кабинете полковника горел приглушенный свет и было сильно накурено. Хозяин кабинета мрачно смолил одну сигарету за другой, с ожесточением гася их в переполненной пепельнице. В его голове засел один вопрос, на который, как он не силился, не мог найти вразумительный ответ — как возможно быть похожим на живого человека, не являясь таковым, в то время как факты свидетельствуют о смерти. Не сумев объяснить себе эту метаморфозу, полковник сильно, до мушек в глазах, сжал виски, а затем снова схватился за сигарету. В дверь постучали и на пороге возник его секретарь с объемной папкой под мышкой. Он участливо приблизился к столу и под тяжелым взглядом полковника, быстро положил документы перед ним, затем отдав честь, прошмыгнул обратно к выходу. Полковник, глядя в спину своему помощнику, еле сдержался от желания крикнуть тому вслед какую-нибудь гадость, сосредоточившись на докладе. Выведенная на обложке красным фломастером надпись не предвещала ничего хорошего. Придвинув к себе папку с последними данными из лаборатории, он зашуршал страницами, разглядывая колонки цифр с пояснительными записками, лицо его мрачнело с каждой минутой, наливаясь серо-пепельным цветом и контрастируя с ярким галстуком. Обследование обезьяны подтверждало инфекционную природу заражения неизвестным вирусом, приводившим к смерти организма. Проверка высокой контагиозности, заключавшаяся в подсадке второй обезьяны в клетку к зараженной, подтвердилась похожими симптомами. В течении нескольких минут, после начала эксперимента, вторая обезьяна утратила признаки живого организма, оставаясь при этом внешне без изменений, характеризующих смерть организма. Вывод напрашивался самый страшный — материал, доставленный с острова, подтверждал самые худшие предположения, являясь инфекцией, ранее не встречавшейся в природе. Опасность заключалась в непредсказуемости неизвестной инфекции, которая грозила вылиться в пандемию с самыми ужасными последствиями для всего живого. Захлопнув папку полковник протянул руку к телефону, но в этот момент резкая трель звонка заставила его вздрогнуть о неожиданности, после чего он снял трубку и приложил ее к уху.
— Добрый день тов. Полковник — голос на том конце телефона был незнаком ему, но судя по тону, не сулил ничего хорошего.
— С кем имею честь разговаривать? — выдавил из себя Зуев, напрягшись всем телом.
— Вас беспокоят из канцелярии президента. У нас есть информация, что в вашем научном центре, без санкции министерства здравоохранения, проводятся испытания с материалом, не имеющим допуска к использованию на территории страны. — трубка взяла секундную паузу, предваряя серьезный разнос и продолжила — Вы там в своем уме? Что за самодеятельность? Да вы у нас под трибунал пойдете! Вам это ясно или нет? — истошные вопли разносились по кабинету, отражаясь от стен и потолка и были слышны, наверное даже в приемной. — Ваши действия способны привести к дестабилизации эпидемиологической ситуации в стране! Тов. Полковник, вы слышите меня? — голос удивленно осип, ожидая ответа.
— Да я вас слушаю — сдавленно ответил полковник.
— К вам выехала комиссия — будничным тоном продолжила трубка — Передайте им всю информацию и дела, вы отстранены от исследований до особого распоряжения. Исполнять! — рявкнул голос из трубки и не дожидаясь ответа, в ней зазвучали гудки отбоя.
Полковник, находясь как будто в ступоре, положил трубку на стол, не замечая коротких гудков из нее, перед его глазами плыли круги, смешиваясь всеми красками, сердце в груди, предоставленное самому себе, дергалось в приступе аритмии от нахлынувших чувств, силясь прогнать через себя усилившийся ток крови. Отогнав от себя наваждение, полковник снова схватился за трубку, с удивлением обнаружив ее не на месте, нажав на клавишу отбоя, он с явной нервозностью набрал номер внутренней связи, но не дождавшись ответа, швырнул трубку обратно и встал из за стола. Ему как будто не хватало воздуха, рванув воротник на рубашке, он ослабил хватку галстука, посыпавшиеся пуговицы заскакали по столу, разлетаясь по сторонам, вдруг он застыл, как застуканный родителями мальчишка, было видно, как в его голове прыгали мысли, выстраиваясь в цепочку, на конце которой, темной пропастью обозначилась безумная по своей неизбежности идея, проявившись на лице полковника кривой, пугающей ухмылкой. Он выпрямился, обернувшись поискал глазами что-то и найдя на стене портрет президента, висевший сбоку от окна, развернулся к нему и расправив плечи, как старый вояка, приложил правую руку к голове, приняв позу, отражавшую отношение к вышестоящему чину. Через мгновенье он резко выбросил руку вперед с неприличным жестом, сорвал портрет со стены и подняв руки, издал дикий вопль, извергая из себя всю злобу и страх, какой возможно издавали его первобытные предки после удачной охоты. Ему удалось незаметно выскочить из кабинета, после чего он бросился к лифту, ведущему в исследовательский центр, где в одной из скрытых комнат находился бывший зоотехник, инфицировавшийся при контакте с зараженной обезьяной.
47
Около вагона поезда, готового к отправлению в Октябрьск, практически никого не было, лишь две проводницы в выглаженной униформе жались друг к другу,
