— Если бы ты знала, сколько людей отдали бы всё, чтобы попользовать моими деньгами, а ты даже не пытаешься ухватиться за этот шанс.
— Это не сделка!!! — вспылила я. — Это не бизнес! Это называется «семья»! Мне не нужны деньги, мне нужен человек, которого я заслужено смогу назвать «папой»! И если бы ты был моим папой, то знал бы, что чтобы утешить кого-то, его иногда нужно просто обнять! Обнять, а не заключать коммерческий договор!
— Ты… ты хочешь, чтобы я тебя обнял? — Руперт непонимающе посмотрел на моё злобное лицо.
— Может быть и хочу.
— Прямо сейчас?
— Возможно.
— А… э… как?
— Двумя руками, как ещё!
— Ладно.
Он завис, пытаясь распробовать вкус своего согласия.
— Да, я могу, — кивнул самому себе.
Он резким движением раскинул руки в стороны и выжидающе посмотрел на меня. Я приказала себе не смеяться, а пользоваться редкой возможностью. Высунула ноги из-под покрывала, перебралась ближе и очень осторожно припала к отцу.
Положила голову на его плечо. Он сомкнул руки. Ещё пару мгновений пытался их пристроить.
— Так должны поступать хорошие папы. Когда ребёнку плохо, они его обнимают, — тихо сказала я.
Повисла странная пауза. Мы молча сидели на кровати, я потихоньку успокаивалась у него на плече. Чувства защищённости от всего мира так и не появилось, но хотя бы мне больше не хотелось напиться и умереть.
Объятия дарили успокоение.
— В восемнадцать меня выгнали из института, — вдруг заговорил отец. К чему — непонятно, но голос у него был низкий и безмятежный, его приятно было слушать. И я слушала. — Я поступил на инженерную специальность, но продержался год. Мне совершенно не понравилось учиться, меня выгнали за долги. Я чувствовал себя на редкость паршиво, у меня не было ни работы, ни образования, и что делать дальше я не знал. В кармане не было вообще ни гроша, даже поесть было не на что. Если ты думаешь, что меня с моими чокнутыми идеями про магию в предметах поддерживали родители, то это не так. Моя мама — твоя бабушка — всегда говорила мне, что я ничего не добьюсь. Никогда не забуду тот день, когда меня выгнали… выдали документы и попросили не занимать чужое место. Место, которое действительно кому-то нужно. И вот я шёл голодный и злой, шёл к своему единственному другу. И именно тогда я подумал, как было бы легче, если бы у меня в кармане был коробок спичек, который сделает меня счастливым. Я отсчитываю создание первого артефакта счастья именно с того момента. С самого паршивого момента в моей жизни.
— К чему ты это говоришь? — озадачилась я.
— К тому, что тяжёлая ситуация может стать толчком к прогрессу.
— Я тебя всё равно не понимаю.
— Эрин, у меня был очень тяжёлый путь в артефактике. Я сделал столько ошибок, что сейчас мне страшно о них вспоминать. Я бы не хотел, чтобы ты продиралась так же, как это делал я.
— Сегодня один человек мне сказал, что если что-то длится не вечно, это не значит, что оно не стоит усилий.
— Видимо, это очень умный человек.
— Папа, — тихо пробурчала я у него на плече. — Я сейчас скажу одну сумасшедшую вещь.
— Давай.
— Я хочу создать артефакт, который спасёт жизнь моему другу.
— Создать артефакт? — зачем-то повторил он. — В смысле, хочешь вернуться в артефактику?
— Нет. Я хочу создать артефакт. Придумать плетение, которое выведет его из комы.
Отец молчал, я не видела его лица, поэтому даже не могла понять, хороший это знак или плохой.
— Знаю, это похоже на фантастику, но я не могу бросить друга. У меня всего сорок дней, чтобы что-то придумать, и одна я точно не справлюсь. Не с такой рукой.
— Ну так ты не одна, — напомнил он.
— Нет?
— Нет. Ты можешь вернуться в «Берлингер» в любое время. И всегда можешь попросить помощи у меня.
— Но вернуться я могу только стажёром.
— Хочешь сразу должность?
— Нет, — хмыкнула. — Просто мне нужна площадка, чтобы работать, но я не хочу участвовать в гонке стажёров.
— Эван сказал, что ты отказалась возвращаться.
— Угу.
— Ты понимаешь, что мы тебе не позволим? Ты либо с нами, в «Берлингере», либо… ну, где ты там обычно бываешь. Без нас.
— Я не хочу быть стажёром.
— Понимаю.
— Я не хочу соревноваться.
— И это понимаю.
— Я больше не хочу быть среди других артефактников.
— А так не получится. У тебя стажёрский пропуск, значит, придётся отрабатывать.
— Пап…
— Никто не заставляет тебя бороться именно за главный приз, но бороться всё равно придётся.
— Я не хочу, — пробурчала по-старушечьи.
— Ты большая молодец. Я уверен, что ты справишься. Если что, всегда можешь рассчитывать на мою помощь.
Возможно, он не верил, что у меня получится.
Возможно, он даже знал, что не получится.
Возможно, он сказал это лишь чтобы меня приободрить.
Слова были такими банальными… но они настолько согрели душу, что я чуть не разревелась. Раньше я не понимала, как же нуждалась в чужой поддержке. Пусть самой маленькой, крохотной, но знание того, что есть хоть кто-то, кто не осуждает тебя за каждый шаг, помогало подняться с колен и двигаться дальше. Всего лишь слова. Обычные слова. Этот мир не переставал удивлять.
— Что я ещё могу для тебя сделать? — осторожно уточнил Руперт.
— Я мороженое хочу, — прогнусавила ему в рубашку.
Этап 3. Глава 1
ЭТАП 3. ВОЗВРАЩЕНИЕ
Глава 1
Меня выписали. «Железную клетку» с руки не сняли, но сказали, что жизни ничего не угрожает, все ожоги прошли, трахея зажила, так что теперь я могу лечиться дома. Физиотерапию пока левой, а вскоре и правой руки, правда, придётся делать в больнице.
Я сбежала в «Берлингер» на рассвете, оставив записку «пошла гулять», но всё равно чувствовала, что по возвращении домой меня ждёт что-то очень нехорошее.
Взгляды окружающих были похожи на липких слизней: присасывались к моей руке и оставляли мерзкие следы. Каждую секунду приходилось бороться с диким желанием натереть железный фиксатор хлоркой. С трудом удалось спокойно просидеть в поезде до красной ветки.
В «Берлингере» ситуация не изменилась.
Приходилось носить одежду с коротким рукавом, иначе она не налезала на фиксатор. Так что я даже не могла закутаться во что-нибудь, спрятаться, защититься от этих склизких взглядов.
