тебе идти к древу, зря потеряешь время, а то и пострадаешь в пути.
— Верить не хочу, что всё напрасно… — прошептала она, обхватив себя руками, словно пытаясь согреться, и направила взгляд свой в окно.
Жрица молча наблюдала за ней, пока, наконец, не коснулась её руки и не спросила:
— Зачем тебе?
Арюшка взглянула на неё и та покачала головой:
— Не для себя, понятно… Давай так, если расскажешь мне, в чём дело и решу я, что весомая причина тревожить духов, проведу обряд ради тебя и спросим у богов, помогут тебе или нет. А вот к самому дереву не поведу тебя. Опасно это и далеко, даже для такой, как я.
И Арюшка рассказывала долго, делилась с ней всем, что наболело, не усомнившись ни разу, стоит ли. Видимо силой такой владели Жрецы — всё выходит пред ними наружу, что на сердце лежало.
Выслушав её рассказ, Жрица вздохнула, улыбаясь ей печально и задумчиво:
— Разве же от беды к Беде идут, девочка?
И у Арюшки в мыслях прозвучал собственный голос, когда сказала она Аркану однажды: «Разве же ищут спасения от зла у зла?». А тем временем сама…
Но…
— Мой брат и любимый лишены свободы, не могут быть рядом, попали в беду. Разве ты сама бы не пошла куда угодно, лишь бы исправить это и вернуть домой?
Жрица молчала долго. Но решения приняла на самом деле почти сразу:
— Пошла бы.
***
Темноту пронзали собой искры жертвенного костра. Словно бусы нанизывал их ветер на свои острые ледяные струны, протянутые через щели храма. Но струны рвались с тихим треском и пронзительным воем зимних ветров.
Храм был стар, каменные стены и пол источали холод. Но огонь, что полыхал над нишей, в которую стекала кровь жертвы, поднялся к самому потолку и разделился надвое из-за прозрачного нароста на камне. Кристалл сиял, словно светильник, накаляясь от жара, а пламя, ударяя в потолок и устремляясь в противоположные стороны, где в стенах зияли окна-дыры, похожие на пустые глазницы черепа, обращалось в искры, что гасли в воздухе.
Босые ноги с виду юной жрицы выписывали по ледяному полу давно заученные узоры. Беда танцевала, вознося хвалу богине, и каждое её чёткое, резкое движение отдавалось толчком в груди: сердце тоже плясало в такт капающей крови оленя, рога которого скоро отправятся в костёр.
Зима выдалось долгой. Может та, кого народ близлежащих земель считает Смертью, Зимой или богиней Боли, смилуется… Услышит и явится, пусть просьба Арюшки и покажется ей наверняка незначительной.
ГЛАВА 26. Бабушка гор
Аря сидела на холодном полу, и глаза слепило от колких оранжевых искр. Они роились вокруг неё, вздрагивали в такт обрядовой, странной мелодии, вторили жестам Жрицы и, казалось, жужжали наподобие пчёл.
В центре храма стоял плоский камень, большой и тяжёлый, никому из людей не поднять такой. Как появился здесь — загадка.
По легендам — успела поведать ей Беда, — он был сколот с вершины Великой горы, за которой, как верили люди, находился край мира.
Беда только не верила в это, говорила, там Лес, в котором обитают духи да всякие существа. Не такие, как здесь, в этих краях их куда сложнее увидеть, а такого, чтобы они сами взаимодействовали с людьми, почти не бывает. Без участия магии, конечно, почти не бывает. Там же они наравне с человеческим родом могут жить на земле.
Арюшке казалось это сказкой. Но раз сама ради сказки отправилась в путь, спорить она не стала.
И вот огонь из красного превратился вдруг в прозрачно-синий. Пещера сделалась ещё более холодной и тесной, тьма клубилась у стен и потолка, сгущаясь настолько, что самого камня было уже не разглядеть. Словно не в пещере они все оказались, а посреди бескрайнего ночного неба…
И тишина.
Только слабый, едва различимый треск костра, да капанье крови рядом с ним.
Арюшке стало не по себе. И сил не было отвести взгляд от глаз Беды, что мерцали в темноте тёплым золотом, да вдруг закрылись.
— Друг мой привёл тебя, — прозвучал из темноты женский незнакомый голос и Аря вспорхнула от неожиданности огненным лёгким зверьком и замерла на месте. — Поэтому я здесь… Интересно, что Амарант задумал? Давно, ой давно он в судьбы людей не вмешивался…
Арюшка видела, как Жрица стоит, закрыв глаза и не двигаясь, и поэтому подступила к говорящей сама.
— Он в плату взял мои волосы. Больше ничего не просил.
— Конечно, не просил, боги людей не просят.
— А вы, кто?
— Я бабушка Иззи, так меня зовут. Этой зимой вернуться хотела к себе домой, почти поднялась на гору свою, а слышу, слёзы да стенания… И всё по кому? Колдуну да брату. Неужто больше некому их спасать, милая?
— Нет у них никого больше, бабушка.
Аря пыталась рассмотреть её в темноте, но видела только силуэт. Который на старческий похож не был, как и сам голос.
— Что ж… Но цену ты заплатила небольшую.
— Зачем богам плата от людей, если могущественны вы и без того?
Иззи улыбнулась в ответ. Слышно этого не было, но ощущалось всем естеством.
— Не богам плата нужна. А вам нужно то, чтобы ощутили, будто добились просимого. Всё делаете на самом деле вы сами. Почти всё.
Арюшка рукой провела по своим коротко обрезанным, смешным волосам.
— Я веру свою на кон положила. Чем не жертва? Ведь сама не знала, куда иду. Лишь знала, для чего. Коль не вышло бы у меня, вернулась ни с чем, ни во что бы уже верить не смогла.
— А важна для тебя вера была?
— Важна…
— И всё же этого мало, — протянула задумчиво Иззи. — Девочка Беда служит нам и людям слишком долго, силы уже не те. А я лишь лекарство дать тебе могу, чтобы брата да колдуна освободила. Только вот не дойдёшь ты вовремя до Аркана. Погибнет он скоро… Сил
