Книга Иные. Проклятые истинные - Элиза Маар

Доминик оскалился на Даррелла и вышел вперед. Казалось, словно они вот-вот набросятся друг на друга.

— Я предупреждал тебя. — процедил Ник. — Держать свои грязные лапы от нее подальше!

— Пошел вон! — Дар отрастил когти, и сжал руки в кулаки, чем сильно поранил свои ладони.

От вида пролившейся крови меня резко затошнило. Я спрыгнула с островка, и ноги чуть было не подкосились. Даррелл успел подхватить меня за талию, но я снова его оттолкнула, так как Доминик угрожающе зарычал. Он едва держал зверя на цепи.

— Она моя! — заявил сорвавшийся Даррелл.

Для Ника эти слова стали спусковым крючком. Зарычав, он кинулся на брата.

На мое счастья, я не увидела, как они причиняют друг другу вред. Раньше лишилась сознания, но увидела уже нечто другое, еще более страшное, ужасающее. Когти чудовища врезались в низ моего живота, а острые зубы — в горло. Я пыталась отбиться, но сколько бы усилий не принимала, ничего не получалось.

Пока, чудовище, наконец, само не отпустило. Словно вода, стекающая с тела, с него спала чужая личина, и передо мной на колени упал красивый мужчина. Крылья за его спиной осыпались подобно листве, только вместо той летели перья. Белые-белые, как рога мужчины.

Я не чувствовала ничего, кроме леденящего ужаса, сжимавшего горло и парализовавшего тело. Всхлипнула лишь, когда мужчина упал на пол, и его безжизненные стеклянные глаза уставились прямо на меня. Кровь покрывала пол слишком быстро.

Я упала рядом с мертвецом на колени. Трясущиеся руки потянулись к кинжалу, торчащему из его груди. Отчаяние было удушающим, холодным, склизким, жадным и голодным, как болотная трясина.

Кинжал покрывала черная кровь, но та, что бежала из груди мужчины, лилась с потолка и лезла сквозь стены, была красной. Вязкой. И горячей. Скоро она поглотит здесь все, но прежде..

Меня резко схватили за горло и сжали его с такой силой, что грозились сломать кости. Я уронила кинжал, тут же вцепившись покрытыми кровью пальцами в когтистую руку, душившую меня.

Мертвец, чья кровь грозилась меня здесь утопить, смотрел на меня черными-черными как непроглядная ночь глазами и улыбался самой безумной кровожадной улыбкой, какой я никогда не видела.

— Синий огонь забвения ждет тебя, любовь моя.

Когти вошли в мое горло…

Резко открыв глаза, я подскочила. Чей-то крик рвался сквозь шум в ушах. Он был пронзительным, преисполненным животного ужаса… И он принадлежал мне.

Кто-то схватил меня за талию и сжал ее руками. Я спиной ощутила жар чужого тела. И ужас снова вгрызся в меня раскаленными лезвиями. Я забилась в крепком кольце чужих рук, стала пинаться, царапаться, но хватка не слабела. Она лишь усиливалась.

В какой-то момент я подумала, что мне сейчас сломают ребра. Но спокойствие пришло резко. Оно пришло с острой болью, но та была мимолетной. Тело налилось приятной тяжестью, а голова — легкостью. Такое состояние бывает после… оргазма.

Я закрыла глаза, но снова распахнула их, когда на мое лицо легли широкие ладони. На меня с беспокойством смотрел Даррелл. Он что-то говорил, но я не слышала, лишь видела, как двигаются его губы. На них я и засмотрелась. Успокоилась и расслабилась. И постепенно то странное состояние, что охватило мое тело и разум, отступило. Я снова начала слышать.

— Тише, малышка, тише. — шептал Доминик.

Это он обнимал меня. Его губы скользили по шее, которую отчего-то жгло, как если бы к ней прижали раскаленную кочергу. Только этот жар не приносил боль, а странное, но приятное наслаждение.

— Ты дома, ты с нами. — это уже говорил мне Даррелл.

Слушая их голос, я окончательно пришла в себя. Но подниматься не спешила. Мне было слишком приятно находиться в коконе из их тел, прижимавшихся ко мне с обеих сторон. Так я и задремала, и к счастью, кошмары обошли меня стороной.

Когда я проснулась, то первым делом осмотрела парней и не нашла на них ни царапины. Увидев мой недоумевающий взгляд, они сказали, что не успели вцепиться друг другу в глотку, так как я лишилась чувств. Без причины. Упала, ударившись головой об угол островка, и распласталась на полу.

Это обеспокоило. Подобно со мной никогда не было. Что, если это был не кошмар, а очередное видение? Только из какого времени?

Злобик ответа на вопрос не знал. Он хоть и был связан со мной, но не имел власти над видениями, снами и кошмарами, которые меня посещали. Но он помог мне избавиться от головной боли, тошноты и прогнал тревогу, которая сжимала внутренности в ком.

Спать этой ночью я не могла, так как боялась. Но и попросить кого-то из парней, чтобы они легли со мной, тоже не стала. Меня заживо сжирал стыд. И он резко возрастал, когда я признавалась себе, что мне понравилось то, что Дар делал. Хотелось удушить себя собственными же руками.

В прошлый раз у Даррелла не было выбора. Он набросился на меня из-за гона. В этот раз из-за зверя, который от перенапряжения искал выхода для энергии и нашел его во мне. Неудивительно теперь, почему Даррелл заперся в своей спальне на весь день. Боялся снова лишиться воли. И притронуться к той, в ком девушку увидел лишь в подобном состоянии.

Если бы на следующий день вдруг морозы не спали, а ветер не стих, я бы сошла с ума. Но резко сменившаяся погода подарила шанс покинуть стены дома. Эрик сообщил, что это затишье временное, и пока есть возможность, нам нужно хотя бы на часок-второй выйти на улицу. Далеко отходить от дома он запретил. Но мы и этому были рады.

Снега насыпало настолько много, что мне он доходил почти до груди. Мы кое-как открыли дверь. Лопата против снега не помогла — его попросту некуда было убирать. Не в прихожую же? Дарреллу пришлось обраться, и только тогда он смог проложить дорожку. Дальше вот помогали лопаты.

Да, эта зима была самой жесткой за всю историю нашего острова. И красивой. Небо окрасилось в нежно-лиловый, оранжево-желтый и изумрудный. Оно мерцало, сыпля пушистыми редкими снежинками. Их я пыталась поймать языком, пока парни пытались расчистить немного места, чтобы можно было не мочить ноги. В большей степени они старались для меня, так как им было плевать на снег, забивавшийся в сапоги.

Я предложила им свою помощь, но меня наградили такими взглядами, что тут же расхотелось брать в руки лопату. Вместо этого я смотрела на него и улыбалась. Воздух был свежим, морозным, но жгучим, как в первый