подобный вариант не устраивал ни тогда, ни сейчас. Пусть будет однушка — но хотя бы такая, чтобы до дома мне потом не пришлось добираться на перекладных!
Хотя дело не только в этом. Ещё я банально не представляла, как оставлю восьмилетнюю Гелю с Ларисой и Эллочкой. Да и самой людоедке в то время было четырнадцать, и она была той ещё занозой в одном месте. Отдавать обеих сестёр Ларисе на «воспитание» и сваливать в закат? Думаю, отец за подобный поступок дотянулся бы до моей шеи даже с того света, чтобы сжать её и хорошенько встряхнуть. Какими бы они ни были заразами, всё же Лариса, Эллочка и Геля — мои родные, а родных, как известно, не выбирают.
И, кстати, Лариса не была совсем уж нахлебницей — она немного зарабатывала и сама, шила и продавала разные авторские вещи. Этих денег даже хватало на то, чтобы платить за квартиру, — но не более того. Она могла бы устроиться и в какое-нибудь ателье, как раньше, до того, как вышла замуж за моего отца, но я была против (хотя Лариса тоже не очень рвалась). Если бы мачеха работала, мне пришлось бы хоть что-то делать по дому, а так я была от этого абсолютно избавлена. За последние четыре года я даже со стола дома ни разу не вытерла — всем занималась Лариса.
Мне было немного стыдно перед Гелей, когда я разговаривала с ней по телефону, и каждый раз, отвечая на вопрос: «А ты скучаешь по нам, Зойка?», я говорила: «Разумеется». Хотя на самом деле совсем не скучала даже по Геле.
Может, не успела просто? Да и времени скучать особо не было — Глеб Викторович со своими аппетитами выжал из меня все соки.
29
Зоя
В пятницу я ощутила: что-то не так — ещё на подходе к кухне. Причём не могла понять, откуда возникло это предчувствие, с чего я так решила. Уже потом, анализируя обстановку, я осознала, что меня насторожила приоткрытая дверь. До этого каждый день она была закрыта — не на замок, а просто захлопнута, — а тут вдруг небольшая щель. Это могло ничего не значить и оказаться простым совпадением, но я тем не менее подобралась, как перед прыжком. И не зря.
Как только я вошла на кухню, ко мне на плечо запрыгнула крыса. Я стиснула зубы, пытаясь не заорать и мысленно поблагодарив Николая за предупреждение — если бы не его рассказ об Алисиной любимице, я бы сейчас уже сидела верхом на шкафу с закрытыми глазами и дико вопила, воинственно размахивая во все стороны тем, что попалось бы мне под руку — от половника до вазы с цветами. А так я просто застыла, ожидая, когда крыса перестанет нюхать моё ухо, щекоча его усами и носом. Её толстый лысый хвост свешивался с моего плеча, и я изо всех сил сдерживалась, чтобы не смахнуть его вместе с остальным тельцем куда подальше.
— Так-так, кто это тут у нас, — сказала я через несколько секунд чуть хриплым от неприязни голосом, и донельзя гордясь собой: блин блинский, я ещё и разговариваю! С крысой на плече! Высший уровень дзен-познания мне в диплом. Можно даже печатью в лоб. — Посторонним на кухню вход воспрещён, ты в курсе, уважаемая?
«Уважаемая» молчала, только перебежала с одного плеча на другое. Пятки у неё были дико щекотные и неожиданно приятные. Фу, Зойка! Какие приятности, это же крыса!
— А откуда вы знаете, что это девочка? — внезапно раздался ворчливый детский голос… из-под стола. Отличное место для партизанской засады.
— Я не знаю. Просто твой питомец — крыса. А слово крыса женского рода, вот и говорю — уважаемая. И как её зовут?
Николай вроде бы называл мне имя этого хвостатого кошмара, но я не запомнила. Делать мне нечего — запоминать крысиные имена…
— Фиса. Полностью — Анфиса.
— Здорово. Рифмуется с Ларисой. Анфиса-Лариса… Так зовут мою мачеху. Мне всегда казалось, что это очень подходящее имя для крысы.
Под столом тихонько захихикали и через несколько секунд, пыхтя, полезли на свет божий. Крыса тут же слезла с моего плеча и помчалась на хозяйкино. Хорошо-то как! Свобода попугаям! Надеюсь, больше эта Фиса на меня не залезет. Ну не люблю я крыс, не люблю! Особенно хвосты их лысые — бр-р-р!
Между тем из-под стола вылезла девочка, и мне на мгновение показалось, что я очутилась в экранизации «Семейки Аддамс» — так она была похожа на… как там зовут этого ребёнка с косичками? Я помнила только имя актрисы — Кристина Риччи, хотя она давно уже выросла.
Алиса была без косичек, но в остальном — вылитая. Тёмно-фиолетовая футболка, чёрные лосины, чёрные тапочки с чёрными помпонами, чёрный ободок, стягивающий волосы, чтобы не лезли в глаза, и-и-и… одноглазый плюшевый мишка. Он выглядел безумно несчастным, глядя на мир единственным блестящим глазом, да и сама Алиса была мрачной. И брови сдвинуты…
М-да, ей надо не из-под стола вылезать, а из колодца. Для пущего эффекту.
— Мне кажется, твоему мишке требуется операция, — сказала я, вновь поглядев на игрушку. — Ему нужен протез второго глаза. А то с одним неудобно жить.
— Вы думаете? — серьёзно уточнила девочка, и я кивнула.
— Определённо, неудобно. Кстати! Меня зовут Зоя, и ко мне можно на «ты», если хочешь.
— А я Алиса, — сказал ребёнок, крепче прижимая к себе мишку. Крыса Анфиса в это время перепрыгнула с плеча Алисы ей на макушку, и меня едва не передёрнуло от таких выкрутасов. Девочка, конечно, даже не вздрогнула — видимо, привыкла к тому, что крыса копошится у неё в волосах.
— Это я поняла. Давай так. Я сейчас приготовлю завтрак — ты можешь остаться здесь, если интересно, потом здесь и поешь, — а потом мы с тобой сделаем твоему мишке глазной протез. Договорились?
— Да, — легко согласился ребёнок. Блин блинский, какая же она мрачная и серьёзная! Безумно напоминает Гелю в таком же возрасте. Отец тогда год как умер, и младшая тоже на время превратилась в девочку из семейки Аддамс. — Его зовут Мафусаил.
Я еле удержала на месте невозмутимое выражение лица. Интересно, кто называл этого мишку подобным именем, оно же вроде библейское? Я бы не удивилась, если бы игрушку звали Потап или Тэдди, но это…
— Очень приятно,
