к трапезе: Мегара в зеленого цвета калазирис, а Нубемхат в прозрачную, голубую накидку, почти не скрывавшую ее прелестей. Но видимо там, откуда был родом этот торговец, женщины одевались иначе, раз внешний вид египтянки вызвал в нем странную реакцию. Для местных мужчин такой наряд был в порядке вещей.
На обед подали мясо молодого ягненка запеченного с овощами, под гранатовым соусом, жареных куропаток на вертеле, вареные страусовые яйца с козьим сыром, много зелени.
Гость пришел в дом сановника не с пустыми руками, он принес несколько амфор с вином, которое показалось Нубемхат кисловатым. Но выпив две чаши ашшурийского, ее настроение вдруг поднялось. В голове чуть закружилось, мир перестал казаться таким уж несправедливым, а гость, не таким уж серьезным, и царица вдруг с удивлением поняла, что он нравится ей: его сильные руки, крепкие икры, пронизывающий насквозь взгляд темных глаз. Внизу живота заныло. Она и забыла, когда к ней в последний раз прикасался мужчина.
Жар разлился по всему телу женщины, а на щеках заиграл румянец. Нубемхат и не подозревала, как она сейчас хороша, как блестят ее глаза, как зазывно проглядывает сквозь ткань нежная грудь, бедра и стройные ноги.
Трапеза затянулась до самого позднего вечера. В какой-то момент царице показалось, что еще чуть-чуть, и она сама бросится в объятия этого мужчины.
– Мне пора возвращаться, – превозмогая это желание, сообщила она сестре.
– Ты можешь остаться, – вдруг заявила та. – Смотри, уже темно и рабы зажгли светильники и факелы. Отправь домой слуг, пусть прибудут за тобой завтра.
Действуя по какому-то наитию, Нубемхат согласилась с сестрой.
А в полночь, в ее спальню прокрался мужчина.
Женщина еще не спала, пытаясь хоть как-то загасить тот огонь, что разгорелся внутри и от обиды, что приходится делать это самой, из ее прекрасных глаз катились слезы. Она так и не смогла попросить сестру, чтобы та прислала к ней обученную любовным утехам служанку, и теперь ласкала себя сама, представляя в воображении стройного ашшурийца.
Вдруг ей показалось, что мелькнула тень, а следом раздался легкий шорох. Женщина не успела крикнуть, как кто-то зажал ей рот, и сверху, прижав к кровати, навалилось чье-то тело. Она узнала запах мужчины и поняла кто он.
– Моя прекрасная, соблазнительная Иштар. Моя богиня, – зашептали его губы, а другая рука уже скользнула между женских бедер, убеждаясь, что здесь он не встретит сопротивления. И она не успела опомниться, как приняла его в себя, как закинула сама ноги ему на плечи, как стала целовать с жаром и стоном.
Они были неутомимы, эти двое, раз за разом, разжигая друг в друге желание плоти, и уснули лишь к утру, обессиленные и опустошенные.
Глава 25
Армия фараона вернулась с немалой добычей. Войско нубийцев было разгромлено, а их царь с позором бежал вглубь страны. Много золота и другого добра привезли люди Нармера на своих ладьях, а тысячи рабов и домашний скот пригнали по суше.
Царевич проявил себя в этом походе героем, бесстрашно сражаясь, и не щадя своей жизни. Именно его отряд захватил один из самых богатых и хорошо охраняемых золотых рудников. Кроме того, он был среди первых, кто штурмовал столицу нубийцев Керму.
Фараон лично отметил все его подвиги, наградив Орденом золотого льва и золотым топором, символом воинского бесстрашия. Царь заявил, что Хор-Аха оправдал его надежды и ныне он жалует ему титул наместника Кермы, нового септа Египта.
Но все эти почести, о которых еще недавно грезил молодой царевич, теперь не радовали. Никто не знал, что он мечтал погибнуть в этом походе и избавить себя от терзаний, ведь больше всего Хор-Аха боялся бунта в своей душе, и того, что решится пойти против отца. Только боги не дали ему умереть, а сделали героем.
С тяжелыми мыслями возвратился царевич домой, но никто не заметил изменений произошедших в молодом мужчине. Он стал как туча, и почти ни с кем не общался, даже с матерью.
Нармер успел закончить военный поход к рождению нового наследника. Мальчик появился на свет здоровым, крепким и синеглазым.
– В нем проявилась божественная суть фараона! – заявляли провидцы, и на этот раз ни у кого не возникло по этому поводу сомнений.
Хор-Аха всем сердцем хотел увидеться с Бенериб и подержать на руках сына, но царевич понимал, что любой неверный поступок погубит их всех, поэтому, скрепя сердце отказался от притязаний отцовства, терзаясь в одиночестве и пытаясь забыть прекрасную Евдокию.
Но желание быть с ней рядом было так велико, что в один из дней он не выдержал и открылся своему воспитателю.
К его удивлению, тот повел себя так, будто все уже знал.
– Повидайся с матерью, – посоветовал он царевичу. Камос был один из немногих, кто знал тайну Нейтхотеп. – Она мудрая женщина и очень любит тебя.
И Хор-Аха решил последовать его совету.
В храме Амаунет-Ра ему сказали, что жрица только недавно оправилась от тяжелой болезни. Забыв обо всех обидах, царевич бросился к матери.
Она действительно очень похудела, но выглядела вполне здоровой и бодрой, а увидев сына, протянула навстречу руки, как всегда это делала.
– Тети! – ее лицо расцвело неподдельной радостью. – Как же мы долго не виделись! Садись, отдохни, – женщина указала на ворох подушек. – Я налью тебе холодного пива.
Он принял предложение.
– Я много слышала о твоих победах в землях Уауат, – она, как в детстве, погладила сына по щеке. – Как ты возмужал!
– Отец пожаловал мне титул наместника, – царевич поднял на мать взгляд синих глаз. – Хотя, думаю, ты уже в курсе.
Женщина нахмурила брови.
– Откажись, – неожиданно сказала она.
– Как я могу? – Хор-Аха горько ухмыльнулся. – Он царь и его слово закон. Тем более, это награда.
– Тем более, – перебила она его. – Ты сам сказал, что это награда! Откажись!
Царевич отрицательно покачал головой:
– Это к лучшему, что я уеду так далеко.
– Это из-за нее? – женщина в отчаянии заломила руки. – Из-за Ия-Иб?
– Ты знаешь? – он искренне удивился. – Но….
– Прости меня, Тети! – в ее словах звучало раскаяние. – Если бы я только знала. Если бы могла предполагать, что ты любишь эту девушку!
– Мама, – он устало откинулся на подушки. – Теперь уже поздно что-либо изменить. Теперь она супруга фараона, а я уеду в Керну, сдерживать кочевников от посягательств на наши земли.
– А как же твой сын? – жрица наклонилась, чтобы заглянуть в глаза царевича и увидела там бездну отчаяния. – Не горюй, – она утешительно погладила его по руке. – Вы обязательно будете вместе.
– Нет, – Хор-Аха покачал головой. – Боги
