– А она?
– А что она? Плачет. Мать-то ей до моего приезда успела вынести весь мозг. И про будущее, которое я ей непременно загублю, напела, и про позор, что накличет на их головы новость о Юлькиной беременности. – Бык тяжело вздохнул и, стащив с головы шапку, принялся нервно мять ту в руках.
– Послушай, давай размышлять здраво. В чем-то она права. Ты ж умный мужик, сам подумай. С институтом Юлька наверняка пролетит…
– Это еще почему? – обозлился Роман.
– Потому что с ребенком нужно сидеть! Кормить его и менять пеленки.
– Я посижу. Пусть учится на здоровье.
Семен открыл варежку и захлопнул, так и не придумав, что на это ответить. Беспомощно уставился на Жеку – тот развел руками, перевел взгляд на Тамерлана.
– Бык уже все для себя решил. Отговаривать бесполезно, – пояснил Коган.
– Это… мой… ребенок, – раздельно, как для дебилов, отточил каждое слово Бык.
– Да, Ром, кто ж спорит? Только ты уверен, что к нему готов? Тебе всего восемнадцать. А ребенок – это большая ответственность. Да и деньги большие, как ни крути. Где ты их будешь брать?
– Цесарки Мариам начали нестись. Я кое-что просчитал. Если все сделать правильно, на их разведении можно неплохо заработать. Ну, и остальное хозяйство… Для меня-то как раз ничего особенно не изменится.
– Собираешься продавать яйца цесарок?
– Ага. Мы даже придумали с Жекой маркетинговую стратегию.
– Для продажи яиц цесарок? – как дурак, повторил свой вопрос Семен.
– Хоть чего! Будем давить на то, что это – архиполезный традиционный продукт. Туристам эти яйца можно впаривать по цене золота. Главное, знать, что брехать. В этом плане у Быка язык подвешен как надо. А еще на их ферму можно водить экскурсии. В мире становится популярным экотуризм.
– Послушай, брат, я в этом вообще ни черта не разбираюсь, но если ты уверен, что справишься, флаг тебе в руки, правда. Я помогу, чем смогу.
– Спасибо. Я в долгу не останусь. Наверное, нам стоит прикинуть график дежурства. Основное время я, конечно, постараюсь взять на себя.
– И как тогда ты собираешься зарабатывать? – возмутился Жека. – Давай на всех поровну.
Друзья согласились. Составили список, график. И на том решили разойтись.
– И что, мне одному не дает покоя вопрос, как так получилось? – не выдержал Жека. – Ты что, не предохранялся?!
– Предохранялся, конечно! – набычился Роман, не слишком охотно обсуждая такую щепетильную тему. – В первый раз, конечно, я не был готов. Но меня выручил Там…
Две пары глаз недоверчиво уставились на Когана. Из их компании он меньше всего походил на роль мачо, который бы нуждался в контрацептивах.
– Ага. Было дело.
– Постой… А у тебя откуда взялась резина?
– Откуда она берется? – сощурился Там.
– Хочешь сказать, у тебя с кем-то было? – не поверил Женька.
– Тебя это не касается, – просипел Коган и отвернулся. Не желая, чтобы хоть кто-то из друзей понял, насколько это больная для него тема. Но, видимо, этим себя и выдав.
– Прости, Там, ты прав. Я не хотел тебя обидеть, – пробормотал Кравец.
– Ты не обидел, – парировал Там, хотя, конечно, его реакция говорила совершенно об обратном. – А резинки мне мать начала растыкивать по карманам еще в восьмом классе.
– Серьезно? – изумился Семен.
– Ага.
– Он же не с тех пор у тебя в кармане лежал, правда? – вскинулся Бык. Глаза Тамерлана комично расширились. И наполнились ужасом.
– О, черт! Твою мать, Кеша… – взвыл Жека. – Ты хоть понимаешь, что из-за тебя на жизни Быка можно поставить крест?!
– Думаешь, он испортился?
– За три года?! Еще бы.
– Вот черт. Черт. Бык, прости… Я даже не знаю, что сказать.
– Да что уж тут скажешь? Вышло, как вышло. Может, оно и к лучшему. А то, кто его знает, что в тех институтах творится? Вдруг бы Юльку мою увели? Что бы я тогда делал?
Семен помимо воли кивнул, соглашаясь с Романом. Что-что, а его страх был ему не только знаком, но и понятен. Он и сам, разрешив себе отношения с Дуней, постоянно думал примерно о том же. И эти мысли были невыносимы. Они набрасывались на него голодными псинами в самый неподходящий момент. Впивались в глотку… И душили. Не фигурально выражаясь, а вполне реально. Он это удушье ощущал физически. Удушье от страха, что ее отберут.
22
Может, Семену было бы легче, если бы Дуня поступала на более женскую специальность. Например, на филологический. Но Дуня собиралась стать архитектором, как отец. И более мужскую профессию было даже сложно представить. Ну, если только какой-нибудь летчик… Как-то Краснов имел неосторожность об этом обмолвиться. И получил такую лекцию о значении личности Захи Хадид в современной архитектуре, что мгновенно пошел на попятный. Хотя в глубине души, конечно, ни на грамм не изменил своего мнения. Все закончилось тем, что он был вынужден признать свою абсолютную беспомощность перед Дуней. Он был так влюблен, что не мог ни спорить с ней, ни пререкаться. Зато часами мог ее целовать… Не смея двинуться дальше, потому как пообещал не делать этого ее отцу. Это была осознанная сделка. На которую он пошел во многом из благодарности за то, что Андрей Викторович помог ему разрулить ту идиотскую ситуацию с телефоном. Но еще и потому, что тот смог убедить его в необходимости проверки их отношений на прочность.
– У Дуни впереди блестящее будущее, Семен. Перед ней откроют двери самые престижные учебные заведения. Нашей страны. И мира. Она мечтает о стажировке в лучших архитектурных бюро… Если она тебе дорога, ты наверняка понимаешь, как важно, чтобы ее мечты сбылись?
– Да, конечно, – просипел Семен.
– Тогда ответь себе на вопрос. Не сейчас. А все хорошенько взвесив. Сможешь ли ты поставить ее интересы выше собственных амбиций? Найдешь ли в себе силы как-то соответствовать ей? Ведь в противном случае в один прекрасный момент ты просто возненавидишь ее за успешность. И ваша жизнь превратится в ад.
