что случилось дальше объяснить было сложно. Ноги сами понесли меня прочь, все быстрее и быстрее. Из глаз отчего-то хлынули слезы. За спиной прозвучал голос Ромы и какая-то возня. А я бежала, просто бежала по пустеющему коридору, все дальше, к лестнице и вниз. Совсем, как вчера, когда униженная по собственной глупости, сбегала из квартиры Волкова. Бежала, не разбирая дороги, полагаясь лишь на память. Гнала потом по городу, благо, скорость не сильно превысила, инстинкт самосохранения сработал.
И ведь не хотела сегодня идти, ничего бы не случилось пропусти я один день. Один чертов день.
А Рома? Рома тоже хорош. И зачем он это сделал? Ведь ничего не предвещало, совсем ничего. Стояли всей компанией, мило болтали, и вдруг… А я? Я как марионетка безвольная позволяла себя целовать. И нет не стыдно, ведь не стыдно же? Только тошно, от самой себя тошно.
Я не помнила, как бежала по лестнице, как миновала несколько пролетов, коридор и холл, не помнила, как оказалась на улице, а после — на стоянке. Очнулась у припаркованного мопеда, совсем, как вчера. Дежавю, чтобы его. Правда, забраться не успела, даже осознать ничего не успела, как чьи-то крепкие ладони сжались на моих плечах и потянули назад.
— Совсем ебанутая? Второй раз? — рядом с ухом раздался голос Волкова. Вот уж меньше всего я сейчас хотела слышать именно этот голос.
— Пусти, — я забилась в его руках, задергалась, норовя вырваться их крепких, обжигающих даже сквозь одежду тисков. Кожа под горячими ладонями нещадно полыхала. — Отпусти меня.
— Успокойся, — прозвучало так близко, что сердце забилось сильнее. То ли от страха, то ли от распиравшего меня гнева.
Какого черта он вообще меня трогает? Какого черта тащит в неизвестном направлении?
— Пусти говорю, — очередная попытка вырваться не увенчалась успехом, только до слуха донесся легкий треск, — ты мне одежду порвешь, — зашипела я почти отчаявшись.
— Не будешь дергаться, не порву, — последнее, что я услышала прежде, чем оказалась в темном, пропахшем сыростью и старыми досками помещении. А еще здесь пахло хлоркой.
— Какого черт…
— Просто заткнись, просто, блядь, хоть раз помолчи, — с каким-то болезненным надрывом прохрипел рядом с ухом Волков, прижимая меня к холодной, пропитанной сыростью стене позади.
— И что дальше? — вздернув подбородок, я процедила сквозь стиснутые зубы. Упрямый, извергающий молнии взгляд напротив пугал и одновременно завораживал, гипнотизировал.
— Да вот думаю, придушить тебя или…
— Или что?
В ушах, точно барабанный бой, загрохотал пульс, перед глазами пронеслись воспоминания вчерашнего вечера, сердце зашлось в сумасшедшем ритме, очертания крохотной, душной коморки поплыли перед глазами в тот момент, когда сухие, обветренные губы коснулись моих. И словно чеку сорвало. Опять.
Истошный стон разлетелся по помещению, эхом отскакивая от стен, оглушая. Густое марево заполонило сознание, металлический вкус во рту дурманил. Здравый смысл, помахав на прощание ладошкой, уплыл в неизвестном направлении, и даже внутренний голос притих.
— Чокнутая, — разорвав поцелуй, прошептал Женя, тем самым отрезвляя мое опьяненное сознание. — С ним так же? — усмехаясь.
— С ним лучше, — зачем-то съязвила.
Неправда ведь, чушь собачья. Не лучше. Просто никак, но черта с два ты от меня это услышишь.
— Сучка.
Противное шипение и удар кулака о стену в непосредственной близости от моей головы окончательно привели меня в чувства. Кажется, вся кровь отлила от лица, а следом раздался хлопок и в коморке я осталась одна.
Глава 18
Лина
Несколько дней спустя
Жизнь потекла своим чередом. После случая в коморке Волков словно под землю провалился, и носа в университет не совал вот уже несколько дней. Просто исчез из поля зрения. Что примечательно, подружка его тоже не появлялась.
И зачем я только об это подумала?
Как снег на голову обрушилась на меня волна негодования и, даже злости. Волна, собственно говоря, ничем не обоснованная.
Не обоснованная, ведь?
— Лин, ты слушаешь вообще? — раздавшийся рядом звонкий голос Таси вырвал меня из размышлений.
— Да, то есть нет, — меняя показания на ходу, я повернула голову к новоиспеченной подруге. Каким-то чудным образом эта девчонка за прошедшие дни заполнила собой слишком много места в моей жизни.
Сыграл ли роль в ее нескрываемой заинтересованности моей скромной персоной тот странный поцелуй с ее братом, случившийся на глазах у половины потока, в том числе у самой Таси, — сложно сказать.
С самим Ромкой мы случившееся не обсуждали. Ситуация и возникшее поначалу напряжение рассосались как-то сами собой и постепенно сошли на нет. Теперь уже вряд ли кто-то захочет обсуждать тот неловкий момент. Оно и к лучшему, потому как я вовсе не уверена, что вообще хотела бы когда-либо возвращаться к этому вопросу. Куда проще и удобнее делать вид, что ничего не происходит.
— Я говорю, желтое и красное? — удерживая в каждой руке по платью, Тася кивком указала сначала на одно, а потом на второе.
Я только шумно вздохнула и закатила глаза.
До сего момента были также: белое, голубое, сиреневое и еще черт знает сколько расцветок, забракованных самой же Тасей. И зачем я только согласилась идти на это чертово посвящение? Оно мне надо? Могла бы смену взять дополнительную, пятница самый прибыльный день недели, а тут…
Посвящение…
Тьфу ты!
— Ну чего ты вздыхаешь? Это важно! — возмутилась Таська, бросив желтое платье на кровать.
— Зачем тебе вообще столько платьев? — вырвалось у меня против воли, но, как говорится, слово не воробей.
— Как это зачем? — искренне удивляясь, Тася захлопала ресницами.
А я, я все удивлялась тому, как «пацанка» Тася уживается в одном теле вот с этой девочкой «какое платье мне надеть?».
Улыбнувшись своим мыслям, я бросила взгляд на часы, висящие на противоположной от меня стене и показывающие восемнадцать пятнадцать. А ведь начало «церемонии» уже через сорок пять минут.
— Тась, просто выбери то, что тебе самой больше нравится, нас уже заждались, наверное.
А ведь и в самом деле нас уже ждали внизу ребята. Вся честная компания, не считая Волкова и его подружки, чьему отсутствию я несказанно радовалась, бесконечно надеясь не встретить мажористого придурка на том самом посвящении, ждала только нас двоих.
Ромка, к слову, уже звонил, поторапливал, весьма трезво оценивая способность своей сестры прихорашиваться долго и с выносом мозга всем вокруг.
«Всех» рядом
