31
Я зашвырнула руку в переулок за моим домом. С тошнотворным мягким шлепком она отскочила от забора и упала на гравий.
Наверное, стоило прикрыть ее чем-то? Или вообще закопать? В тот момент голова у меня не варила.
– Все равно тут никто не ходит, – сказала я себе.
Я не могла дышать. Живот скрутило. Рука Блэйда, твердая и холодная, была сжата в кулак. Отсеченная в запястье, она совсем не кровоточила.
Да она и не могла кровоточить, ведь Блэйд был мертв.
Стоя на свету, лившемся из дома на задний двор, я задрожала. Взгляд мой метался из стороны в сторону. Вдруг Блэйд увязался за мной? Вдруг он придет забрать свою руку?
Теперь он точно не оставит меня в покое. Он захочет вернуть свою руку и отомстить.
Я проскользнула в дом с черного хода. Родители уже легли, но оставили для меня свет включенным. Я бесшумно поднялась на цыпочках по лестнице и вошла в ванную напротив моей комнаты.
Меня мутило. Горло сжималось. Склонившись над унитазом, я попыталась проблеваться, но волны тошноты стихли.
Я умыла лицо, уделив особое внимание губам. Я до сих пор ощущала вкус мертвых твердых губ. Руки я помыла трижды.
Потом я метнулась в свою комнату и тщательно закрыла дверь. Плюхнулась на край кровати и сцепила руки на коленях.
Мне требовалась помощь, и лишь один человек способен был мне помочь.
Дина Фиар.
Как я уже говорила, мне совсем не хотелось ее видеть. Да глаза б мои на нее не смотрели! Вспомнились мужчина и женщина в стеклянных витринах… Неужели это действительно ее родители? Неужели она в самом деле набила из них чучела и выставила за стеклом?
Да ну, неправда. Не может быть. Но ведь я своими глазами видела их в той жуткой комнате. А Дина еще и хвасталась этим. Шутила про уроки таксидермии.
Я обняла себя за плечи, чтобы унять дрожь. И вдруг поняла, что до ужаса боюсь Дины. Неужели она законченная психопатка? Полоумная убийца? Моя бы воля, я бы к ней на пушечный выстрел не подошла.
Но разве у меня есть выбор?
Как бы ни было страшно, я понимала, что она единственная, кто способен мне помочь.
Дина вернула Блэйда к жизни. Предварительно заставив меня убить его. Но все же вернула.
Дина хотела, чтобы на этот раз он принадлежал ей. Но где она? Только она может им управлять. Только она может защитить меня. Оставалось лишь надеяться, что она не даст ему преследовать меня.
– Дина, – прошептала я, хватая телефон. Я набрала ее номер и поднесла трубку к уху. Три гудка… четыре…
А потом я услышала серию звуковых сигналов, и женский голос в записи, слишком громкий, настолько, что я отдернула телефон от уха, сообщил: «Номер, который вы набрали, отключен. Пожалуйста, проверьте номер и попробуйте еще раз».
Отключен? Нет. Нет!
Зачем Дине отключать номер?
Я попробовала снова – с тем же успехом. Тогда я выключила мобильник и кинула его на кровать, охваченная разочарованием, злостью и страхом.
Завтра я разыщу ее в школе. Она знает, что делать с Блэйдом. Она поможет мне.
Сорвав с себя одежду, я бросила ее в кучу посреди комнаты. Надела фланелевую ночнушку. Несмотря на дождь, ночь была по-весеннему теплой, но я не могла унять дрожь.
Дождь набирал силу, барабанил в стекло. Моя кровать стоит прямо под окном. Обычно мне нравится лежать в ней, глядя на двор внизу.
Но сегодня я натянула на голову одеяло. Крепко зажмурившись, я слушала, как дождь стучит в окно.
Может, этот звук убаюкает меня, подумала я.
Но где там. Я лежала под одеялом, свернувшись калачиком, пока от жары не стало душно. Тогда я откинула одеяло и попыталась уснуть на боку. Я без конца меняла позы, надеясь задвинуть кошмарные события этой ночи куда-нибудь подальше и хоть немного вздремнуть.
Но нет. Они снова и снова прокручивались у меня в голове.
Тут еще я вспомнила, что завтра в школе мне предстоит читать эссе «История скрипки Страдивари». Мой дедушка был скрипачом, играл в Детройтском симфоническом оркестре и многих других. У него была бесценная скрипка Страдивари. Он показал ее мне, когда я была маленькой, и объяснил, в чем ее ценность и совершенство.
Незадолго до дедушкиной смерти скрипку украли. Спустя столько лет я до сих пор помню, как бабушка сказала, что он умер от разбитого сердца.
Я тогда была слишком мала, чтобы понять, но ее слова запали мне в душу. Мне хотелось включить эту историю в свое эссе. Мистер Ловетт, наш учитель английского, это оценит.
