конца жизни там, где она захочет.
– И она согласилась? – спросил я.
– Она простила его и ответила своим согласием, они счастливо прожили какое-то время, но вскоре она заболела и стала чахнуть, прямо на глазах прекрасного принца. Принц очень сильно разозлился и, подняв голову к небесам, спросил своего отца, почему он не даём им быть вместе. Тот ответил, что жить, им дано, только на небесах, а здесь им покоя не будет. И если он сегодня же не вернется наверх, то проклянет поместье и навсегда разлучит их, лишив принца возможности посещать эту землю, в качестве своего сына.
– И принц вернулся на небеса? – спросил я.
– Нет, утром он проснулся уже человеком, рядом с Еленой, которая была холодна.
– Она умерла?!
– Да, Елены рядом с ним уже не было. Принц похоронил её рядом со своими родителями и жил в этом поместье, до конца своих дней. Он прожил очень долгую жизнь в одиночестве.
– Эту историю рассказывают туристам? – спросил я.
– Нет, её знают только те, кто жил в этом поместье и читал архивы, – ответила она.
Я стоял и смотрел на дорогу к поместью, пытаясь переварить все истории, что рассказала мне Елена. День уже превращался в ночь, и наша прогулка подходила к своему завершению. Мне совершенно не хотелось расставаться с Еленой, и я пытался найти предлог, чтобы мы были вместе ещё какое-то время. Елена молчала, о чём-то задумавшись. Вдруг я увидел, как по дороге съехало два автомобиля – белый лимузин с личной охраной. Из лимузина выскочили пожилые люди, мужчина и женщина. Они быстрым шагом направились к нам.
– Мама, – почти шепотом произнесла Елена.
– Леночка! – крикнула женщина и, подбежав к ней, крепко обняла.
Следом подошёл мужчина и так же обнял Елену.
– Мы уже и не надеялись, – сказал мужчина и, достав платок из кармана пиджака, вытер им красные глаза.
Внезапно для себя я понял, что это семья Потаповых, владельцев того самого поместья, историю которого мне рассказала Елена.
– Дмитрий, это мои родители, Виолетта Александровна и Сергей Тимофеевич, – спокойно произнесла Елена.
– Очень приятно, Дмитрий, друг Елены, – сказал я, кивнув её маме и пожав руку отцу.
По виду Елены, стало понятно, что она напряжена и совершенно не рада встрече со своими родителями, в отличие от них.
– Пожалуйста, не уходи от нас, поехали с нами домой, – сказала мама Елены.
– Хотя бы на ужин, – добавил её отец.
– Пойдемте Дмитрий, посмотрите на поместье вне экскурсионной программы, – сказала мне Елена и направилась к автомобилю, прежде чем я успел, что-либо сказать.
Мы быстро взлетели наверх по крутой дороге, объехали туристические автобусы и заехали прямо во внутренний двор исторического здания. Нас проводили на второй этаж, где мы сели в большом зале с колоннами за обеденный стол. Я сел возле Елены, а родители напротив нас. Некоторое время мы молчали, нам принесли горячее, после чего глава семейства попросил удалиться всю прислугу и закрыть за собой двери. Все это время, отец и мать не отрывали глаз от Елены, совершенно не обращая внимания на моё присутствие. Елена тихонько ела суп и была совершенно невозмутима.
Мне казалось, что в такой плотной и напряженной тишине, что воцарилась за ужином, столовые предметы можно было подвесить прямо в воздухе. Я молчал и ждал, что же произойдет дальше.
– Мы можем поговорить? – не выдержал отец.
– Ты знаешь, чем всё это кончится, – ответила Елена, даже не посмотрев на отца.
– Пусть она покушает, не начинай, – сказала мама отцу.
Я попробовал суп. Он оказался очень вкусным и наваристым. Кажется, это была солянка на говяжьем бульоне.
– Лена, мы себе места не находим, – сказал отец раздраженно, прихватив себя за рубашку, в районе сердца, – Мы даже не знаем, где ты живешь!
– Сережа, не заводись, – сказала Виолетта Александровна.
Лена промолчала. Я выловил серебряной ложкой оливку из супа и положил её на салфетку. Оливка растеклась красноватым оттенком по бумажной поверхности. Не уверен, что кидаться оливками на салфетки принято в высшем обществе, но я ненавижу оливки.
– Путь она хотя бы расскажет, где была и чем занималась! – сказал отец.
– Леночка, мы очень волнуемся, – добавила мама.
– Мне что, опять пятнадцать лет? – спросила Елена, продолжая кушать.
Я слегка надавил ложкой на оливку. Салфетка начала впитывать красную жижу, становясь при этом мягкой и прозрачной.
– Почему ты так разговариваешь с нами, я не понимаю! Чем мы это заслужили?! Мы что тебе зла желаем?! – начал возмущаться отец.
– Сережа, успокойся! – успокаивала его мама.
– Я что ей враг что ли?! Где мы не так её воспитали?! Нет, ты объясни мне, в чём я виноват, ведь я ей только добра желаю, а она лечится не хочет!
Звон резко брошенной ложки в суп, отозвался громким эхом, по всей площади огромной столовой. Елена сильно сжала маленькие побелевшие кулачки и посмотрела на отца.
– Это ты меня воспитал? – спросила Елена.
Отец опустил глаза. Я надавил на оливку так, что она распалась на две половинки. Сок из неё вытек, и совсем намокшая салфетка под ней растворилась, обнажив дубовую, резную поверхность стола.
– Ты воспитал?! – продолжила Елена.
– Леночка, не надо, у папы сердце, – тихо сказала мама.
– Где ты был со своим лечением, когда заболела моя няня, которая проводила со мной все своё время? Болтался на яхте с любовницами?! Может ты воспитывал меня, когда уехал с мамой поднимать свою корпорацию на несколько лет? А когда отправил меня, против моей воли, учится в престижный университет в другую страну, ты меня так же воспитывал? А после, заставил выйти замуж за сына своего партнера, чтобы получить выгодные контракты, там ты тоже был любящим отцом?!
Красная дыра, от говяжьего бульона, на растворяющейся салфетке, становилась все больше. Две разваренные половинки оливки отдавали последние соки. Ещё чуть-чуть и она отдаст последние капли, станет сохнуть и твердеть, потеряв свой вкус.
– Леночка, он очень любит тебя, доченька, – сказала мама.
– Мама! Кого он любит кроме своих денег?! Почему ты всю жизнь защищаешь его и никогда даже не попыталась понять меня?! Он отказался помочь детскому приюту, после того, как узнал, что я проводила там всё свободное время, общаясь с детьми! Испугался, что я захочу кого-то усыновить! Он испугался за свои деньги!
Я посмотрел на её отца. Старый, больной старик. Насколько он богат, настолько и несчастен. Лицо его наливалось кровью, щеки стали пунцовыми, он вдруг вскочил и крикнул, брызнув слюной:
– Заткнись, неблагодарная! Ты росла лучше всех детей в этом городе! У тебя было всё, что ты хотела! Подарки,
