в разведку. И Казака обещал взять, если тот придется во взвод. Казак фугас нашел на инженерной разведке. Казаку сто грамм «за сбитый» налили.
Но все одно скучал Вова — по серьезным делам скучал.
Поздно вечером вдруг пришел Конг. Сказал, что завтра нужно будет встретить человека и взять у него сумку. Вова не уточнял, что в сумке. Конг сказал, что ехать надо будет на «Волге» с одним братом-таксистом. Таксист станет бортировать колесо. Вова пусть будет в военной форме, типа его домой везут. У человека будет синяя спортивная сумка с белой надписью «Россия». Человек будет в кафешке есть шашлык. Человек подойдет и спросит, не довезут ли его до Моздока. Вова должен сказать, что сами не знаем как ехать — колесо спустило, к тому же направляемся в другую сторону. Человек оставит сумку и уйдет. На этом делу конец — сели и уехали.
Вова только сказал, что ему надо бы смотаться в комендатуру, прихватить военную форму. Он же по гражданке. На Старой Сунже в военной форме смерть же ходить. Конг дал добро. Вова смотался.
Среда началась как-то нервно. Приехали таксисты. Вова стал собираться. Таксисты спорили, что-то лопотали по-своему и косились время от времени в Вовину сторону. Вова делал вид, что ему все равно, о чем там они спорят. Задача ему была ясна, и заморачиваться Вова не собирался. Сконцентрировался на главном, как учил командир.
Поехал старший брат-таксист. Вова сам распределил, кто из них старший, а кто младший. Старший все наезжал на младшего. На Трех Дураках стали бортировать колесо. Вова слонялся вокруг. Его заметили с блокпоста. Узнали. Подошел один омоновец, спросил, чего застряли. Колесо, сказал, Вова. Пожаловался на судьбу, что турнули его с комендатуры за пьянку, и вот он нашел себе таксиста и теперь благополучно едет домой. Омоновец пожелал ему удачи, перехватил поудобней автомат, скрылся за бетонным ограждением блокпоста.
Того, что сидел в кафешке, Вова заметил сразу. Человек показался Вове знакомым — да таким знакомым, что снова заломило внизу живота, изжога началась. Вова виду не подал, стоит ждет. Человек встал подошел к их «Волге». Поздоровался с Вовой на русском, с водителем по-чеченски. Стал спрашивать, куда едут и не возьмут ли попутчика до Моздока. Вова пожал плечами, сказал, прости, брат, мы в другую сторону. Да и машина, сам видишь — то корбюратор, то колесо. Не езда — так, баловство. Человек ушел. Вова прыгнул в машину, спросил водилу про сумку. Водитель кивнул. Они поехали. Быстро уехали, оставив за собой клубы пыли, человека в кафешке за порцией недоеденного шашлыка и омоновца, внимательного наблюдавшего из-за укрытий блокпоста за всем происходящим на площади Трех Дураков.
Только очень внимательный человек, опытный в делах тайных, заметил бы, что не все было обыкновенно в эту среду на площади Трех Дураков. БРДМ притулился у блока незнакомый без номеров. Военные прошли как-то неорганизованно. Омоновцы на блоке без энтузиазма службу несли в эту среду.
Когда «Волга» с Вовой проезжала мимо Старого рынка, навстречу по той стороне бульвара шла военная колонна. Вова узнал комендантских. Пытался разглядеть знакомых. Но таксист придавил педаль, и «Волга» понеслась по кочкам и выбоинам к мосту через Сунжу.
У моста Вова услышал взрыв, сразу за взрывом раздались частые очереди. Глухо заработал крупнокалиберный пулемет. Вова и ухом не повел. Таксист занервничал, глянул на Вову и погнал свою раздолбанную «Волгу» еще быстрее.
— Брат, война. Машину береги, — только и сказал Вова.
Таксист не ответил ничего. Гнал и гнал.
Валера Тополев, хоть и был предупрежден, хоть и ждал этого удара, но когда пули врезались в лобовое стекло как раз на уровне его груди, когда Лодочник, резко крутанул влево и стал, то Валера почувствовал, как захолонуло сердце в груди. «Вдруг стекло не выдержало бы», — подумал Валера.
Но сначала сработал фугас у обочины. Рвануло. После уж начали стрелять. По его «Бронтозавру» стрельнули короткой очередью. Валера насчитал в стекле семь расколов. Спасло бронированное стекло. «Все-таки чокнутые они», — думал про себя Валера, оттирал холодный пот со лба. Лодочник курил, хитро щурился:
— Ну что, смертнички, началось представление.
Стреляли громко и плотно. Палили и с блокпоста, и с головной брони, на которую сработал фугас. Хорошо, что десанта не было на той броне, а то бы народ посекло осколками. Когда утихло, Валера вылез из кабины. На площади уже толкался народ. Чье-то тело волокли от обочины к блокпосту. Вокруг собирались военные и омоновцы. Валера подошел.
— Документы у него гляньте.
Омоновец склонился над телом, рядом валялся автомат. В голове убитого, во лбу зияла дырка.
— Убежать хотел, сука. Вот и документы, — омоновец развернул, стал читать. — Хамжед… Гражданин Турции. Ни фига себе! Кто его завалил? Красавчики!
Вдруг сзади раздался голос.
— Пропустите, журналисты.
Если бы Вова Мельник был тут, то узнал бы по голосу сержанта Тимоху, и, наверное, удивился бы, чего это Тимоха так печется за каких-то там журналистов.
Раздались голоса:
— Гони.
— Нечего делать.
— Сейчас прокуратура приедет, пусть им и рассказывает. А то напишут!..
Откуда ни возьмись появился бравый подполковник.
— Так, хоп, без базара. Пусть снимают. Был обстрел колонны? Был. Документы им покажите.
Омоновцы узнали командира «ночных фей».
— Николаич, прикинь, турка замочили. Красиво, прямо в лоб. И ствол при нем. Остальные ушли, сволочи.
Макогонов отвел в сторону командира смоленских. В это время оператор успел все снять на видеокамеру: тело, раскрытый паспорт с фамилией, расстрелянное лобовое стекло бронированного «Урала», воронку от фугаса. Подтянулись прокурорские, стали журналистов гнать. Оцепили район. Скоро к месту подъехали комендант Питон и главный комендант Филатов. Прокурорские начали проводить следственные мероприятия. Журналисты все же докопались до Филатов. Тот согласился дать короткое интервью. Сказал, что на проспекте Победы в районе площади Павших Борцов боевики пытались обстрелять колонну Ленинской комендатуры. В ходе короткого боя один из боевиков был убит. При убитом боевике обнаружены автомат, доллары и паспорт гражданина Турции. Теперь этим делом будет заниматься военная прокуратура и прокуратура республики.
Незаметно с площади отъехал БРДМ без опознавательных знаков, быстро скрылся за поворотом.
Разговор с зампотылом Василичем не получился. Все были на нервах.
— Николаич, — оправдывался Валера Тополев, — в другой раз. Как-то не по себе. Вообще надо Василича по дороге трясти. Он из Ханкалы сразу заезжает к местным, товар сдает, деньги получает. Если бы я не поехал, они с ротным Дубинским и соляру слили бы. Но ты просил ко времени. Пришлось Василича стволом пугнуть.
Макогонов нажимал кнопки на пульте телевизора.
— Он на тебя теперь зуб заточит.
