но все вокруг думали, что она ведьма, а на самом деле все неприятности героине устроила коварная троюродная тетка, чтобы завладеть особняком и состоянием бедняжки.
Но Тори не бедняжка.
Особняка у них нет – такого, которым можно завладеть. Да и троюродной тетки, чтобы потом во всем призналась, покаялась и вымолила прощение, тоже.
– Дорогой, девочка выглядит уставшей. И она ни в чем не виновата.
– Я и не виню. – Отец сказал это очень мягко. – Просто хочу обсудить один вопрос. Относительно учебы. Два дня.
– Что?
– Через два дня нас ждут.
– Но… но мы не готовы!
– Почему?
– А платья? Их нужно сшить. И я не знаю, какие! Если брать форму пансионерок, то это как-то бедновато. Домашние? Чересчур вольно. Для прогулок? Для визитов? Боже! А еще ничего не решено с…
– Дорогая, – перебил отец. – Я уверен, что ты со всем справишься.
– Но бал…
Отец прикрыл глаза, а Берт, кажется, отвернулся, чтобы никто не видел усмешки. Он над мамой смеется?
– Бал никуда не денется. И Эстервуды. И никто не станет вас запирать в университете. Более того, если вам покажется, что там тяжело находиться, что учеба плохо сказывается на здоровье, на нервах, вы можете вернуться. В любой момент. Или просто уйти на ту же примерку или что там еще надо.
– Это все равно слишком быстро!
– К сожалению, здесь все не от меня зависит.
Маменька вздохнула и тоже поднялась.
И Тори.
Эве не оставалось ничего, кроме как встать. Пришлось подавить зевок и…
– Эва, я жду.
– Да, отец.
В кабинете он просто посмотрел и спросил:
– Справишься? Выглядишь бледной. Устала?
Эва кивнула. Спать еще хотелось. Но ничего, она справится. Тем более что будет не одна.
– А Тори… Она что, на самом деле ведьма?
– Боюсь, что так. – Отец указал на кресло. – Это многое объясняет.
– Что именно? – В другое время Эва не рискнула бы отвлекать отца вопросами. А тут то ли от усталости, то ли просто все сразу навалилось.
– Характер. У ведьм он весьма своеобразный. Моя бабушка была ведьмой. Так уж получилось. В роду Орвудов девочки рождаются редко, но если и появляются на свет, то или без Дара, или вот…
Интересно, что хуже?
– А я?
– А ты – не знаю. Может, потому, что вы двойняшки? Она забрала темный Дар, а в тебе проснулся этот… шаманский?
Эва задумалась. Стало немного обидно. Тори вечно все забирает. Сладости. Кукол. Шляпки. Платья. А теперь выходит, что начала она задолго до рождения, забрав себе и ведьминский Дар.
– Говоря по правде, я очень надеялся, что обошлось. – Отец наполнил высокий стакан. – Выпей. Не бойся, это травы.
– А капли? Мамины? Что с ними не так?
– Пока не знаю. Может, и ничего. Но Шверинсон уверяет, что опиумные капли не то, что нужно леди. И я склонен ему верить. Да и возможно, опиума там нет, так, пустышка, но… как-то оно лучше взглянуть.
Эва подумала и согласилась.
От стакана пахло ромашкой и горьким ладанником, вкус которого не мог перебить ни мед, ни сироп. Она сделала глоток, смиряясь с этой горечью, что теперь не отпустит долго.
– Извини. Я бы дал тебе отдохнуть, но твой… друг говорит, что стоит поспешить. Тори вытянула проклятье, но чем дольше душа находится вне тела, тем опасней. Ты видела этого человека. Ты сможешь его найти. А он постарается привести. Я, честно говоря, не слишком горю желанием проводить этот эксперимент.
Отец встал напротив окна.
Спиной к ней.
– Поэтому, если ты откажешься, я пойму. И не позволю на тебя давить.
– Я не откажусь.
– Он тебе нравится?
– Кто? – Эва почувствовала, что краснеет. Очень и очень густо. И если отец повернется, то поймет все без ответа.
– Он тебя не пугает. Это странно.
– Там… там он иной. И может превращаться в ворона. Огромного. У него перья шелковые.
– Это иллюзия, Эва.
– Как и многое другое. – Она допила отвар. – Тебе ведь Берт сказал, да? Про кольцо и… Я пробовала его снять, а оказалось, что не могу. И наверное, не только я. А сколько таких колечек? Кто их носит? Что они сделали, чтобы получить это колечко? И чем за него заплатили? И что еще сделают? Все это – балы, жемчуга, наряды… Это ведь тоже иллюзия.
– Ты совсем повзрослела. – Отец повернулся и подошел, чтобы подать руку. – Не знаю, хорошо это или плохо, но в любом случае я на твоей стороне. И все мы. Орвуды своих не бросают.
Внутри стало тепло.
И спокойно.
А потом они спустились подвал. И тот человек, что приходил в прошлый раз, тоже присутствовал.
Он поклонился Эве, низко и с уважением. И это тоже показалось странным. Но Эва ответила на поклон, потому что так правильно.
– Мисс Орвуд, благодарю вас, – произнес Эдвин. – И видит Бог, я не забуду этого.
– Я еще ничего не сделала.
– Вы с вашей сестрой сделали больше, чем все императорские целители, вместе взятые. – Он поцеловал руку Эве, отчего вдруг стало до боли неловко.
Тем паче что Эдди видел.
Стоял, возвышался над этим человеком, глядел сверху вниз и недобро так, будто прикидывая, как половчее шею ему свернуть. Но потом перевел взгляд на Эву и тихо вздохнул.
Что за жизнь такая, все только вздыхают и никто ничего не делает.
– Круг. – Голос Эдди прозвучал сухо. – Как в прошлый раз. Становитесь в круг и не вмешивайтесь. Получится так получится. А нет – я ведь не шаман. Я только учусь.
Его принесли сюда, того человека, которого Эва… трогала. Как она ни старалась, забыть не выходило. А потому поспешно отвернулась, хотя тело и укрыли простыней.
Два круга.
Соль.
Мел.
Свечи, которые Эдди расставлял сам, хотя она и помогла бы, если бы знала, что делать. Но делать было нечего.
Берт принес табуреточку, на которую Эва и присела.
Снова захотелось спать, но она мужественно боролась с зевотой, поскольку и момент ответственный, и приличные барышни не зевают прилюдно. Только в конце концов все же зевнула. И поспешно отвернулась, прикрыв рот ладонью.
– Ты как? – Эдди смотрел хмуро. – Выглядишь бледной.
– А ты серым.
– Я всегда серый, – хмыкнул он.
– Сегодня особенно. Извини, это из-за нас с Тори.
И почему выходит так, что Эва, если подумать, не виновата, а виноватой себя ощущает? Очень и очень виноватой.
– Все получится. – Эдди встал так, что загородил собой всех. И отца, и Берта, и того, третьего, которому ну вот совершенно не стоило бы тут появляться. И тела на полу тоже стало почти не
