Сжатые, будто птичьи когти, мои пальцы медленно распрямлялись. По лбу тек пот, от напряжения дрожали ноги. Казалось, я, как атлант, держу на плечах все небо, но вот сверкнул фиолетовый огонь, прожигающий пространство, я на миг уловил дуновение воздуха с демонического слоя, но никто не рискнул соваться в человеческое измерение.
Собратья Ченгера и Индарга уже успели на своих шкурах почувствовать, чем им грозят открываемые мной прорывы, и желающих лезть без приглашения ко мне на ужин стало очень мало.
Последняя крошка дара вспыхнула, как догорающий уголек, и по ту сторону лаборатории, обрамленный ярким фиолетовым сиянием, открылся вид на мой кабинет в Чернотопье. Тоннель, на который в первый раз я потратил так много времени, в этот раз дался не легче. Хотя и потребовалось не создавать проход дважды, а на чистой силе творить прорыв внутри другого прорыва.
Тяжело дыша, я опустился в кресло и, смахнув пот со лба трясущейся рукой, кивнул стоящему рядом Ченгеру. Демон, молча наблюдавший за процессом с любопытством, первым прошел на ту сторону. Когда его нога коснулась пространства между лабораторией и кабинетом, воздух задрожал, будто натягиваясь, а в следующее мгновение Ченгер уже провел когтем по столешнице, заваленной бумагами.
Он обернулся ко мне, я видел, как демон открывает рот, но звука не услышал. Но это и понятно — та же самая пленка, через которую прошел Ченгер, сдерживала части мира, не давая им слиться в единое пространство. В теории я знал, как сдвинуть половину планеты так, чтобы шарик в космосе действительно слипся, позволяя объединить две точки, но при таком воздействии наступил бы конец света для Эделлона. Да и у меня бы пупок развязался, устраивать такой апокалипсис.
Чуть отдышавшись, я тяжело поднялся на ноги, опираясь на подлокотники кресла. Меня еще пошатывало, однако пройти сквозь тоннель я все еще был способен. И тянуть с этим нельзя — еще минута, и заклятье перестанет действовать, выплеснув всю энергию двух прорывов в демонический слой, где уже наверняка собрались готовые пожирать дармовую силу демоны, с которыми у меня был договор.
Подхватив сумку с самыми необходимыми вещами, я пошел вперед, шаркая ногами, как немощный старик. Сейчас я ощутил себя на свой настоящий возраст, и в какой-то момент даже подумалось, что все члены рода Шварцмаркт очень быстро старели, уж не оттого ли, что использовали свой дар сверх меры? Но я отбросил сомнения, прекрасно понимая, что это во мне говорит чудовищная усталость, а не рассудок.
Раскачав рукой сумку, я швырнул ее в кабинет, и только после того, как она плюхнулась на пол в Чернотопье, прошел сам. Хотя прошел — слишком сильное слово, я скорее просто провалился сквозь пленку, разделяющую пространство, и вывалился в своем баронстве, едва успев подставить руки, чтобы не разбить лицо об угол стола, так некстати оказавшегося на пути моего падения.
— Да ты, брат, перебрал! — расхохотался Ченгер, ловя меня за плечи и не давая коснуться пола носом.
Я практически на живую почувствовал, как кипят магические каналы внутри меня. Тоннель вспыхнул ярче на мгновение и тут же испарился, не оставив после себя никаких следов. Даже пыль там, где граница перехода должна была касаться поверхностей, оказалась не тронута.
Ченгер помог мне сесть в кресло и сам осмотрел место закрывшегося перехода. Демон наверняка пытался найти то, что не вижу я. Впрочем, я ведь не чернокнижник, это для них какие-то следы должны быть заметны. И то, максимум, что они смогут понять — был открыт прорыв. Так что о существовании способа перемещаться между королевствами вряд ли кто-то догадается, если еще не додумались.
Понятно, что только моя древняя кровь позволяет мне путешествовать столь быстро и дорого. Обычный одаренный не сможет повторить мой успех, выгорит раньше, чем у него получится. Не говоря уже о визите демонов, которые обязательно поинтересуются, кто еще достаточно смел и безрассуден, чтобы соваться к ним в гости. Тот самый отпечаток магии, который и делает человека одаренным, уникален для каждого, и именно он служит как печатью в клятвах, так и подписью в договорах с потусторонними сущностями. Кровь же выступает всего лишь носителем печати.
От этих мыслей мне полегчало. Напитанный родовой силой кабинет щедро делился со своим хозяином, и я буквально чувствовал, как сила наполняет мой источник.
— Я предупрежу Густава, — сообщил Ченгер и исчез раньше, чем я ответил.
Понятно, что демон не упустит случая навестить и свою ведьмочку. Ничто человеческое ему не чуждо, особенно когда дело касается развлечений, каким, безусловно, является секс.
Я же несколько минут сидел без движения, просто следя за дыханием. Не верилось, что так легко дается подобная магия, и все обошлось без последствий. С другой стороны, легко — это смотря с чем сравнивать.
Оглядывая кабинет, я вспоминал свой путь в Эделлоне, и не мог не отметить, что мне очень везло в самом начале.
Если бы Салэм не взялась за мое обучение, я бы давно умер. Да, у меня были преимущества перед местными, но на деле они не столь и полезны, раз мне пришлось инсценировать смерть, чтобы избавиться от проблем. Да и сейчас я вижу, насколько глупым это было решением.
Поднявшись на ноги, я прошелся по помещению, притрагиваясь к старым бумагам и книжным полкам.
Шварцмаркты действительно очень быстро старились, и глядя на ровесника своего прадеда, я не мог избавиться от мысли, что это не случайно.
Кристоф ведь был совсем молодым, когда Ян напал со своей шайкой бандитов. И то, что Киррэлу на тот момент уже было восемнадцать, говорит об одном: барон очень рано начал задумываться о наследнике. Да, я был бы запасным вариантом, если бы собственных законных детей не родилось. Почему маги, которым на роду написано жить сотни лет, умирали так рано?
Даже Густав, молодой еще мужик, помнит Юргена. А ведь это было совсем недавно, хотя если судить по поколениям, выходит, должно было пройти очень много времени.
У того же Мизинга уже внуки, но — исключительно у старших сыновей, и сам граф еще крепко держит власть в своем домене. Так почему с моей родней не так?
При этом, если копаться в летописи рода, складывается впечатление, что Юрген прожил очень долго. Но по факту — умер он едва успев родить и воспитать сына. И история деда точно так же изобилует подробностями дел, а по итогу — в тридцать с небольшим он уступил бразды правления Кристофу.
Чернотопье ни один из них и не пытался развивать. Так что такого они все делали, что уходили намного раньше отмеренного срока? Нет ли здесь какого-то странного проклятия, обнаружить которое никому не удалось? Наверняка ведь есть причина, не бывает таких совпадений.
Пользуясь небольшой передышкой, я прошел в самый дальний угол родовых записей и достал самые ранние, едва ли не имперского периода. Бумаги уже одряхлели, так что пришлось надеть перчатки и вооружиться пинцетом, чтобы ворочать страницы. Это навело меня на мысль, что нужно будет построить производство точного инструмента — мои объемы не сравнятся с тем количеством, которое потребуется, когда я закончу работу над подготовкой образовательной программы.
