всего этого не знала, зато видела огненный дождь, вдыхала токсичный дым и боялась до одури.
Виталька в трусах, с почерневшей кожей бежал по лестнице оставляя на ней следы ног, а следом все соседи, включая нас.
— Смотри, плоскостопие, — вздохнула я, глядя на след Виталькиной ноги, пока мы пропускали бабушку живущую на десятом. Старушка решила вынести телевизор и два её внука тащили эту громадину, занимая проход.
— Ты всё взяла? — нервно спросила Мотя.
— Ну всё что вспомнила, — я кивнула на рюкзак, набитый “самым необходимым”. В руках Моти были два пакета из “ашана” и спортивная сумка.
— Бежим…
Мы ринулись вслед за процессией с телевизором, но старушка спускалась медленно.
— Быстрее, бабуля, — проворчала Мотя и взяла старушку под руку, я взяла за другую и вот так втроём мы и пошли дальше, как лучшие подружки.
Подъезд наполнялся жуткой вонью горящего пластика, и меня начинало подташнивать. Мотя сообщила, что я зелёненькая, не блевануть бы тут до кучи.
— Если приедут пожарные, а мы не выйдем, нас затопчут! — Мотя зачем-то пригибалась, как при бомбёжке. — Так, я к Саньку если что, а ты?
— К папе, сейчас позвоню, чтобы забрал меня.
— Ага, я хозяйке наберу.
Мы спустились-таки во двор, где уже митинговал весь народ нашей новостройки и даже пары соседних. Вдалеке свистели пожарные машины, автолюбители спешно перепарковывались подальше от подъезда, руководила всем госпожа консьержка.
Я дошла до детских качель, ещё не занятых зеваками и стала набирать папе. Увы, безуспешно.
“Па? Ты на дежурстве? У меня ЧП!”
Ответа никакого.
Выбора — не особо.
Санька, запасного парня Моти, я терпеть не могла и было это обоюдно. Мало того что он был совершенным слизняком, так ещё и вечно надо мной насмехался, намекая, что я могла бы одеваться “нормально” как Мотя. И красить волосы в белый, желательно. И ещё куча “вообще-то” далее по списку. Я же терпеть этого не могла, тем более в таком насмешливом тоне.
Лёха жил с бабулей, дедулей, мамулей, собачулей и туда ехать не вариант. Ибо наутро они начнут собирать нас в ЗАГС как минимум.
Оставался папа. Но самой к нему на такси не доехать, просто денег нет, а если он так и не проснётся — платить буду натурой.
Пошарила по карманам и ещё горестней вздохнула. Ключей от папиной квартиры не оказалось… то ли в другой куртке, то ли в другом рюкзаке, но факт остаётся фактом. Пешком мы тоже не попрёмся.
Последняя попытка… двадцать седьмая, ей богу, и о чудо! С четвёртого гудка мне ответили.
— Мм? — хрипло проскрипело нечто в трубку.
— Пап, тут пожар этажом выше, мне некуда пойти, заберешь меня?
— Угу, жди.
Он говорил так странно, что создалось впечатление будто я звонила очень… не вовремя. Может так оно и было?
Пожала плечами и стала ждать.
От папы до меня ехать минут пятнадцать, не больше, но его “ласточка” могла и не завестись так быстро.
А Мотя выхаживала на своих каблучищах по тротуару, прижав к уху телефон и с кем-то громко ругалась. Как бы не опрокинул её Саня, тот ещё мужик с подростковыми прыщами.
— Блина, блина, — фыркнула она, подходя ко мне и падая на вторую качель. — Саня мудло. Хозяйка скоро будет, сказала что утром наберёт. Пипец всему, ваще. Если квартиру новую искать, то манала я этот съем.
— Что Саня?
— Ща заберёт. Олень добрый день. Видите ли разбудила в четыре утра. У меня беда блин.
Я слушала Мотю прижавшись виском к холодной железной опоре качели и кивала.
Не то от нервов, не то от холода заныл низ живота, жутко хотелось в тепло.
День был странный, дурацкий. Шестнадцать часов назад я вышла из кабинета заведующей, потом попала к Льву домой, потом пожар. Бывает же такое, что день — как магнит, и всё валится и валится, а ты думаешь: ну что ещё?
Что ещё…
Я не успела прийти в себя после того странного разговора у камина, я еле как уснула и то, потому что тело требовало отдыха невзирая на мои мысли. Меня жрал стыд, как голодный волк жрал бы жертву. И это был тот случай, когда я ничего не исправлю и должна просто поскорее забыть, но всё равно старательно прокручивала в голове каждое сказанное слово и пыталась понять, что не стоило говорить совсем-совсем, а что было ещё терпимо.
Всегда так… наболтаю потом думаю.
Спустя десять минут за Мотей прибыл Саня и она извиняясь и ковыряя ножкой песок на площадке, понеслась в его машину. Даже предложила пойти с ней, но я тоже ждала спасителя с минуты на минуту.
Митинг продолжался. Пять пожарных машин из семи уже были опустошены и в народе поговаривали что квартиры до четвёртого этажа капитально залиты водой. Витальку забрала скорая, а перед этим явилась его мать и надавала оплеух несчастному, с криками: “Я сколько раз просила!?”
А ещё всюду распространялись сплетни одна другой краше… как обычно, когда вместе собираются больше десятка человек.
— Сонь? — я уже дремала, невзирая на крики людей и шум пожарных машин. — Там такси ждёт, идём скорее.
Подняла голову и побледнела, потому что давление упало (наверное упало, не знаю, может поднялось, я не спец). Только обдало холодом, желудок скрутило и голову сдавил обруч-не обруч, но что-то эдакое.
А потом меня вывернуло прямо под ноги Льву.
— Здрасьте ещё раз, — пробормотала я откашлявшись.
— И тебе не хворать, — усмехнулся он.
— А папа где?
— А папа спит, мы с ним немного переборщили с коньяком.
Двадцатый час и восьмая минута
— Куда ты меня везёшь? Не к папе, я полагаю? — гневно поинтересовалась я у Льва, который мало того, что затащил меня в такси, так ещё и нагло усмехался.
— Не к папе. Папа спит, не будем будить.
— Ты с ума сошёл? Остановите! — я постучала по водительскому креслу, но таксист не откликнулся. — Я заявлю о похищении. Тут же явно есть камеры, а я явно НЕ СОГ-ЛАС-НА!
— Соня, не ори, — рассмеялся Лев.
Ему смешно! Смешно!
Это невыносимо, меня никогда не оставят в покое! Никогда. Эти взрослые вумные люди ведут себя как последние ослы, где справедливость и здравый смысл?
— Я. Хочу. К папе.
— А едешь ко мне. Не переживай, предоставлю отдельную спальню.
— Зачем я тебе сдалась?
— Догадайся с трёх раз.
— Ар-р!
— Ар-р! — прорычал он в ответ, но со своей этой улыбочкой.
А потом продолжил смотреть в окно на светящийся неоном город.
Я мёрзла и жутко боялась, меня просто потряхивало, да ещё и от
