писателя, социалистическим идеям:
«Если бы вы не играли словом „бог“ и ближе познакомились с позоримым вами социализмом, вы убедились бы, что он совпадает с некоторыми по крайней мере элементами народной русской правды»{23}.
О том, что под словом «социализм» понимал сам автор этой статьи, мы узнаём из работы В. И. Ленина: «Народники о Михайловском»:
«Но, будучи прямым сторонником свободы и угнетённых крестьянских масс, Михайловский разделял все слабости буржуазно — демократического движения. Ему казалось, что передача всей земли крестьянам, — в особенности без выкупа, — есть нечто „социалистическое“, — он считал себя поэтому „социалистом“. Разумеется, это — глубокая ошибка, разоблачённая и Марксом, и опытом всех цивилизованных стран»{24}.
Ленин Владимир Ильич
(Ульянов, Ульянов-Ленин) (1870–1924) — вождь российского пролетариата, организатор и руководитель Октябрьской революции 1917 года в России
Таким «социалистом» является Н. К. Михайловский и как критик. Достоевский же предвидел, что подобный «социализм» приведёт лишь к быстрейшему развитию ненавистного ему капитализма по западному образцу и, по сути, ничего не изменит для народа. Понятно, что писатель и критик не могли иметь общей точки зрения на дальнейший путь развития России, на роль в этом народа.
В заключение статьи Михайловский предлагает вниманию писателя другие, актуальные на его взгляд темы для творчества, повторяя за предыдущими литераторами, что великий писатель ошибся в выборе объекта для своей работы:
«В вашем романе нет беса национального богатства, беса самого распространённого и менее всякого другого знающего границы добра и зла. Свиньи, одолеваемые этим бесом, не бросятся, конечно, со скалы в море, нет, они будут похитрее ваших любимых героев. Если бы вы их заметили, они составили бы украшение вашего романа. Вы не за тех бесов ухватились. Бес служения народу — пусть он будет действительно бес, изгнанный из больного тела России, — жаждет в той или иной форме искупления, в этом именно его суть. Обойдите лучше его совсем, если вам бросаются в глаза только патологические его формы. Рисуйте действительно нераскаянных грешников, рисуйте фанатиков собственной персоны, фанатиков мысли для мысли, свободы для свободы, богатства для богатства».{25}
В какой-то степени пророческим стало выступление в «С.-Петербургских ведомостях» за 1875 год № 32 от 1 февраля критика и романиста Вс. С. Соловьёва (брата знаменитого философа и хорошего знакомого Достоевского Владимира Сергеевича Соловьёва) за подписью «Sineira» (Без гнева). В рецензии «Наши журналы», анализируя творчество Достоевского, он рассуждает о творчестве выдающегося писателя, демонстрируя тонкое понимание его идей и приёмов, делает нестандартные, но серьёзно продуманные и обоснованные выводы. Вс. Соловьёв считает, что современники не способны постичь подлинное значение романа «Бесы», что это возможно только в будущем:
«Г-н Достоевский, несмотря на бесспорный и выходящий из ряду талант, признаваемый за ним даже его литературными врагами, не может назваться любимцем русской читающей публики, <…>. Читатель, принимаясь за роман, в большинстве случаев ищет в нём лёгкого, занимательного чтения…
Достоевский не может удовлетворить этим требованиям.
С первых же страниц схватывает он читателя и увлекает против воли в своё мрачное царство, <…>. Он вскрывает такую глубину человеческого я и освещает в ней такие явления, что иногда, действительно, мороз подирает по коже, он находит выражение самым неуловимейшим ощущениям и мыслям. В этом удивительном схватывании и выражении неуловимейших, но тем не менее, бесспорно существующих явлений внутреннего мира человека и заключается вся мощь таланта Достоевского…»
Далее, рассуждая конкретно о романе «Бесы», Вс. Соловьёв даёт удивительную по глубине и дальновидности характеристику этому произведению:
«История нашей литературы доказывает, что сочувствием или несочувствием читателей не всегда ещё можно измерять значение и достоинство литературного просвещения (Sic!) и нам кажется, что „Бесы“, действительно встреченные весьма многими с каким-то недоумением, несмотря на всё это, всё же представляют одно из крупнейших и замечательнейших явлений современной литературы.
В романе много неясного и беспорядочного и он напоминает… впечатление тяжёлого сна; но все эти недостатки порождаются сущностью той задачи, которую взял на себя автор. Человек, окружённый атмосферой, в которую медленно проникают миазмы, не замечает существования этих миазмов, <…>. Автор „Бесов“ живёт в нашей атмосфере, и только необычайная чуткость его таланта позволяет ему замечать окружающие нас миазмы. <…>. Только спокойный взор человека, находящегося вне нашей атмосферы, в известном отдалении от нашей эпохи, увидит итог современных явлений, их результаты, и найдёт в творениях Достоевского богатый материал для уразумения этих явлений. Поэтому нам кажется, что вполне верная и беспристрастная оценка „Бесов“ возможна только в будущем»{26}.
Этой рецензией Всеволода Соловьёва в основном завершается критическая буря вокруг романа Достоевского при жизни писателя.
Сохранилось несколько отзывов о романе «Бесы» крупных художников и общественных деятелей дореволюционного времени (до 1917 г.). Правда, большинство хвалебных и даже восторженных отзывов были сделаны уже после первой русской революции 1905 г., когда стало понятно, что «Бесы» отображали не какое-то мелкое ничтожное явление, как утверждали первые критики романа, а возможность грозных потрясений в обществе, о которых предупреждал великий писатель.
Друг писателя Льва Николаевича Толстого, его корреспондент и адресат Г. А. Русанов пишет в воспоминаниях, что «Толстой стал говорить о Достоевском и хвалить роман „Бесы“»{27}.
Лев Николаевич Толстой и Максим Горький
— выдающиеся русские писатели, понимавшие глубину и огромное влияние на умы читателей романа Ф. М. Достоевского «Бесы»
Композитор А. Б. Гольденвейзер, автор книги «Вблизи Л. Н. Толстого», так вспоминает об отзывах этого же великого писателя о «Бесах»: «Вот некоторые его фигуры, если хотите, они декадентские, но как всё значительно!.. Достоевский искал веры и, когда описывал глубоко неверующих, своё неверие описывал»{28}.
Французский писатель, лауреат Нобелевской премии Андре Поль Гийом Жид 29 января 1912 года записал в своём дневнике:
«…кончил перечитывать „Бесов“. Потрясающее воздействие. Я проник ещё глубже в скрытый смысл этой книги, потрясённый моими впечатлениями от других. Я в восторге от деталей и общей их массы и поражён характером диалогов, которые столь уверенно и эмпирически наглядно ведут нас от действия к идее. Весь день ничего не способен
