Я думала, что они больше не появляются. Эбби, — подняла она на неё внезапно заблестевшие глаза, — это же у тебя морфом. Он может принимать любые формы. Вот смотри. Ты мой хороший, — прошептала она Капле, поглаживая её, — я так люблю пёсиков.
Мгновение и маленький чёрный щенок заскакал по столу, беззвучно лая на нас.
— Видела? — улыбнулась Мимзета. — Он может так кого угодно изобразить. Он, наверное, у тебя недавно?
— Утром появился, — Эбби, наконец, перестала изображать из себя убитую горем, — откуда вы про них знаете?
— Про морфомов? У меня когда-то был такой. Только он не был моим фамильяром, мне его подарили на день рождения.
— Они разве из нашего мира? — удивилась Эбби.
— Нет, конечно. Но там, откуда я родом, есть ловцы, которые умеют выманивать вот таких маленьких и бестолковых, и делать их домашними любимцами. Это же здорово, когда у тебя есть то собака, то кот, то кролик.
Внезапно на её столе зазвенел звоночек.
— Проходите. Ректор ждёт вас, — громким голосом возвестила она. — Не бойтесь, — шепнула нам вслед, — он не злой.
Не злой Оливер Лаун пообещал отчислить нас, если мы ещё раз явимся на занятия в аудитории с фамильярами. Я молчала, по договорённости с дядей, мы скрывали, что хорошо знаем друг друга. Встречались, только когда не злой ректор требовал меня к себе, да и на полигоне, куда он часто приходил, чтобы хоть как-то помочь мне.
— И что нам теперь делать? — недоумевала Эбби. — Как можно запереть Каплю? Она ведь в любую щель просочится.
— Надо идти в библиотеку к Хранителю. Подарил, пусть рассказывает, что с ними делать, — решила я. — Тем более нам с тобой ещё надо написать реферат.
Однако призрачное привидение было не готово сегодня с нами беседовать. Сколько мы не роняли книжки, пытаясь вызвать его к нам, он так и не появился. Так что рефераты мы написали, а вредного старикашку, подсунувшего нам проблемы, так и не дождались.
Ночью меня разбудило яростное пыхтение Эбби.
— Шлесь ш меня, шейцаш ше! — яростно бубнила она, и мне пришлось вставать и включать свет. На рот девушки натянулась чёрная плёнка, и покидать его не спешила. — Ето тултом, кахой-то, — шепелявила полуэльфийка, — шними её ш меня.
— Как? — развела я руками, однако подошла и попыталась оттянуть вредную резину от лица. Та растягивалась, но покидать своё место не спешила.
— Што телать? — на меня смотрели полные глаза слёз.
— Эбби, ты опять что-то сказала ей? — догадалась я.
— Та, — кивнула Эбби, — она не тафала мне шпать, шкакала по мне сайщиком, я поопесяла оттать её пливетению. Што тепель путет?
— Скажи, что пошутила и больше так не будешь, — предложила я.
— Ховолила, она не фелит.
— Капля, — строго сказала я, — Эбби просто тебя пугала, потому что ты безобразничала. Люди ночью отдыхают, а ты ей не давала. Так себя вести нехорошо. Отпусти, пожалуйста, её.
Но мои проповеди не возымели никакого действия, правда, минут через пять Капля всё же внезапно отклеилась, собралась шариком и теперь как-то горестно покачивалась в углу кровати. Вот не знаю почему, а я прямо чувствовала вселенскую скорбь, исходящую от неё. Полуэльфика с распущенными волосами сидела с другой стороны и тоже выглядела обиженной.
Никто не нарушал тишины, лишь тихо тикали часы в углу. Я посмотрела. Три часа ночи.
— Эбби, зачем ты пугала Каплю? Ты ведь знаешь, что она боится призрака. — не удержалась я.
— Не знаю, я раньше так всегда поступала с братом, когда он не слушался. Дроу пугала, — тихо добавила она.
— Ты поэтому не хотела рассказывать про них?
— Нет, просто мою маму убил дроу. Наёмник. И с тех пор я считаю их страшными существами, и не хочу про них говорить.
— Прости, — прошептала я.
— Ничего, ты же не знала об этом, — она пожала плечами и легла на кровать, сжавшись в маленький комочек. — Она была очень красивая, моя мама.
— Я думаю, раз в неё влюбился эльф.
- Да, - всхлипнула Эбби, - мама нашла его, когда он сильно израненный после битвы с дроу, лежал в лесу без сознания. Мама была травница, а ещё она умела лечить своей магией.
- Ты поэтому хочешь лечить?
- Да, я хочу быть похожей на неё. Она спасла гордого эльфа, и он влюбился в неё. Вот так появилась я.
Капля перестала жаться в угол и стала маленьким котёнком, который крадучись подошёл к Эбби и лёг у её руки, прижавшись к ней боком. Девушка вздохнула и погладила его. Я тихо встала и потушила свет. Бырь словно только этого и ждал, тихо прокрался к моему носу и прилёг на подушке рядом. От него едва уловимо пахло полевыми травами. Если закрыть глаза, то казалось, что ты в жару лежишь на лугу. Даже жужжание насекомых слышишь. С мыслями о лете я и уснула.
На следующее утро я взяла Быря на руки и решила с ним договориться.
— Если ты идёшь со мной, то сидишь всё время в кармане, — попросила я его. Синий глаз стал печальным и даже немного поморгал, словно выдавливал слезу. — Иначе меня выгонят, а тебя заберут, — припугнула я его. Глаз из овального сделался круглым. А я поняла, что меня услышали. — Поверь, что я тоже очень не хочу с тобой расставаться, но на лекциях вас с Каплей не должны видеть.
Пока я говорила, виновница вчерашнего переполоха изображала чёрный коврик, висящий на двери. Эбби ушла в душевую, а её фамильяр остался в комнате и то только потому, что как выяснилось, он не очень любил воду. Это было единственное, что заставило его сидеть в комнате и ждать хозяйку. Однако стоило мне отвлечься, украшение на двери исчезло. «Убежала всё же», — вздохнула я, вставая. Пришлось идти смотреть, куда она делась, а заодно и принять утренний душ. Коврик из комнаты сместился на дверь душевой и теперь отпугивал адепток. Две из них, посмотрев на непонятную чёрную тряпку, как они выразились, развернулись и ушли. Осталась одна тоненькая русоволосая девушка.
— Что это такое? — пробормотала она, рассматривая непонятную плёнку. — Я такого прежде не видела. — Адептка жила
