Книга Вслепую - ViolletSnow

То, что имело значимость пару недель назад, теперь кажется лишь мороком, затуманивающим рассудок. Оглядываясь вокруг, Элис впервые понимает, что готова отказаться от навязчивой идеи овладеть древней магией, от бесплодных попыток обратить зло во благо. Оминис сполна доказал ей существование иных путей. Она скажет ему об этом, прямо сейчас…

— Я нашел его, Элис, — говорит он внезапно, и её невысказанное признание виснет в воздухе, — нашел для тебя… портрет Рэкхема.

Похоже на резкий удар, на Бомбарду, неожиданно брошенную под ноги, и мысли, без того перескакивающие одна на другую, путаются окончательно. Трудно поверить, что цель — такая недостижимая, как бы Элис ни старалась — вдруг лежит на ладони. На его ладони. Язык путается не хуже мыслей, с трудом выдавая дурацкие вопросы о том, как Оминис это сделал. Он отвечает ей, взахлеб и охотно, о том, как по крупицам собирал информацию о живописи шестнадцатого века, о том, как подключил связи Мраксов, как наконец нашел коллекционера и умолял позволить побеседовать с картиной.

— Он не согласился продать его, да и не думаю, что я бы осмелился просить такие деньги у отца, но мне удалось поговорить с портретом, узнать в чем твоя проблема.

— Ты говорил с ним… обо мне? — звучит как отдаленно-призрачный сон, который она не в силах удержать, но так хочет в него верить.

— Прости, что без тебя, но я хотел убедиться, что Рэкхем не ложная надежда, и на самом деле может помочь. Он поведал многое. Куда больше, чем смогли вместить мои записи. Но главное, рассказал, как научить тебя. Мы можем поехать к нему снова, если скажешь, но прошу, позволь сначала показать все, что я узнал.

— Когда…? — едва выдыхает Элис, теряя почву под ногами.

— На следующих выходных. Отвезу тебя в одно удивительное место, где есть всё: много природного материала, много пространства и достаточно древней магии, чтобы ты могла сотворить, что пожелаешь.

— Оминис, — голос вдруг перестает слушаться, а глаза начинают предательски щипать.

Ей стоит молить о прощении, ведь она едва не искалечила, не перемолола его в пыль окончательно. Разве она имеет право после такого принять этот дар?

— Я едва не убила тебя своими воспоминаниями…

Первые слезы текут горячими каплями, жгут глаза. Элис не в силах остановить этот внезапный порыв, будто что-то внутри резко лопнуло, обнажив неприкрытую ничем сердцевину. Спрятанная боль вдруг выпирает острыми иглами, ломает ребра изнутри, рвет кожу, заставляя кровоточить и без того незаживающие раны. Сколько раз она забивалась в угол, съедаемая сожалением о случившемся, исчезала в тенях, растворялась, представляя что не существует вовсе — беззвучно, без истерик. Даже когда погиб Фиг. Так почему сейчас, в ту минуту, когда она должна благодарить Оминиса, когда должна радоваться маленькому проблеску надежды, эти эмоции вдруг берут верх над всем остальным? Она пытается опуститься прямо на холодный пол, слиться с шершавыми камнями, но Оминис не позволяет. Удерживает, прижимая к себе по-особенному нежно, с волнующим трепетом, как израненную птицу, которую еще можно спасти. Целует каждую слезинку, собирает их как драгоценности.

— Пожалуйста, не плачь, — слова и змеиное шипение сливаются воедино, пока он покрывает её лицо и шею поцелуями. — Ты не знаешь, как я рад, что смог увидеть тебя… настоящую.

От этих слов внутри снова все рвется, растекается болезненными кровоподтеками, рассыпается режущими плоть осколками. Будто она наконец осмелилась признать боль как нечто действительно существующее, позволила ей выползти из своих многочисленных убежищ, выплеснуться наружу.

— Настоящую? — давится она отчаяньем. — Такой ты хотел меня видеть? Истекающей кровью, сломленной, со шрамами, что уже не залечить?

— Да, ведь кое-что во мне уже не изменится, — он обнимает её еще сильней — змей, ставший вдруг с ней единым целым — и с каждым его последующим словом все вокруг становится таким несущественным, незначительным. — Я принимаю тебя всю, без остатка, полностью. Той, кем ты была, и той, кто ты сейчас. Колючей, изломанной, мне все равно. Потому что люблю тебя… любой.

========== Только для него ==========

Комментарий к Только для него

Ну что ж… вот и обещанные недостающие теги и рейтинг, хотя мне он больше видится R. Надеюсь, никто не против, что конец у главы пройдет без происшествий. Пусть котики насладятся.

Подтаявший снег внезапно проваливается хрупкой корочкой, отчего Элис едва не падает. Оминис удерживает её за руку и улыбается, он уже давно привык к подобному.

— В этом нет ничего забавного, — ворчит Элис, выдыхая облачко пара и все еще поражаясь, как он — лишенный зрения — никогда не спотыкается даже в столь гористой местности.

— Моя улыбка не относится к твоей неуклюжести. Просто я сегодня особенно счастлив. А ты сосредоточься, иначе и к ужину не закончим.

Он обхватывает её ладонь с палочкой и наклоняется над ухом, заставляя позабыть и про учебу, и про древнюю магию. Сегодня они упражняются с самого утра, но Элис слишком взволнована, чтобы думать хоть о чем-то кроме его пленительных улыбок и легких касаний. Место, куда привез её Оминис — заброшенный дом его покойной тетушки — и впрямь полно древней магии, вокруг десятки руин и еще больше совершенно разного материала: камней, воды, коряг и сбросивших листву кустарников. Элис уже испробовала на части из них свое волшебство. Пока безрезультатно.

— Расскажи-ка мне, что ты делаешь? — просит Оминис. — У меня чувство, что ты меня вообще не слушаешь.

На самом деле слушает. Его дыхание. Его негромкое цоканье языком. Его смех. Что-то о том, как нужно направлять энергию.

— Я направляю волшебство внутрь, — послушно отвечает она, зная, как он самоотверженно старается помочь, — потом пытаюсь придать ему форму.

— А как именно направляешь? Рэкхем сказал, что древняя магия в разных руках ведет себя по-разному. Исидора в основном использовала палочку, Персиваль мог направлять ее точечно. Твоя может работать иначе. Например, — он чуть медлит, — так, как ты убиваешь врагов.

— Бессмыслица, — неприятно ежится Элис не то от холода, не то от воспоминаний, — я же видела, как они плели её.

Они вместе смотрели это воспоминание, там Исидора закручивала магию нитями, словно переплетала с объектом, формируя из него нечто новое. По крайней мере, так казалось. Но когда Элис пытается сделать то же самое, камни лишь трескаются, а коряги рассыпаются в щепки.

— Не забывай, для них это было естественно. Но ты не пользовалась палочкой до пятого курса, ты привыкла выпускать