Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
и самого меня тоже, пожалуй, не было, то есть вообще-то я был, но я был уже совсем какой-то не такой. Я сидел на лавочке сам не свой. Мне всё казалось, что я только что вернулся из какого-то очень-очень далёкого и очень опасного путешествия, в которое я отправился вместе со своим другом Костей Малининым много-много лет тому назад. Отправился вместе с Костей, а вернулся один. И теперь уж всю жизнь буду один, совсем один…
Я закрыл лицо руками и заревел, заревел первый раз в своей жизни. Слёзы бежали по щекам, по рукам, по шее и даже по животу. Сижу, реву, а слёзы всё бегут и бегут. Я даже удивился: откуда у человека может взяться столько слёз? С другой стороны, если человек ни разу в жизни не ревел, то у него за всё время слёзы вполне могли накопиться в таком большом количестве.
— Баранкин! Ты это чего разнюнился? — раздался совершенно неожиданно откуда-то сверху голос Кости Малинина.
Событие тридцать пятое
Мы существуем!
— Костя, — сказал я, перестав всхлипывать и обливаться слезами. — Это ты?
— Я! — сказал голос Кости Малинина сверху, голос был глухой и далёкий, словно он шёл с неба.
— Ты уже… т-а-м?
— Где — т-а-м?..
— Ну где там, на т-о-м свете, что ли?
— На каком на т-о-м свете?.. Я на заборе, а не на том свете, чего это ты городишь?..
— Ну что ты меня, Малинин, обманываешь? Я же сам видел, как тебя съел стриж. А раз он тебя съел, то ты не можешь сидеть на заборе.
— Кого съел стриж? Меня?.. Он тебя съел, а не меня, я своими глазами видел.
— А я тебе говорю, он тебя съел!
— Как же он меня съел, если я живой и невредимый сижу на заборе? Открой глаза и убедишься!
— «Открой»! А если я боюсь?
— Чего ты боишься?
— Я глаза открою, а ты не существуешь, — сказал я и снова пролил целых два ручья слёз.
— Хорошо, — сказал сверху голос Кости Малинина, — сейчас ты убедишься, существую я или не существую.
Вверху что-то завозилось, зашебаршило и затем прыгнуло мне на плечи.
Я свалился на землю и открыл глаза. Костя Малинин был жив, никаких сомнений и быть не могло. Он сидел на мне верхом, тузил меня кулаками и приговаривал:
— Ну как, существую я или не существую? Существую или не существую?
— Существуешь! — заорал я, и мы вместе с Костей покатились по траве, устланной жёлтыми листьями. — Костя Малинин из семейства Малининых существует!!! Уррра!!! Уррра!!!
— Значит, с-у-щ-е-с-т-в-у-е-м?
— С-у-щ-е-с-т-в-у-е-м, значит!
— А как мы с тобой существуем?
— Как люди!
— Как ч-е-л-о-в-е-к-и!
— Урра!!! — крикнули мы на радостях в один голос и снова бросились обнимать друг друга.
— Постой! Постой! — сказал я Косте. —Дай-ка я на тебя посмотрю…
— Да что ты, Юрка! — засмеялся Костя. — Что, ты меня раньше не видел, что ли?..
— Не видел! — сказал я. — Раньше я тебя не видел и ты меня тоже по-настоящему не видел… А главное, что я раньше сам себя не видел и ты сам себя не видел…
И мы стали молча смотреть друг на друга. Костя смотрел на меня, а я смотрел на Костю, и не просто смотрел, а рассматривал всего, с ног до головы, рассматривал как какое-то потрясающее чудо природы. Некоторое время я, например, тараща глаза, разглядывал Костины руки, покрытые боевыми ссадинами и царапинами. Раньше я, конечно, ни за что бы не обратил внимания ни на свои, ни на чужие руки. Руки и руки… А сейчас я не мог оторвать от них глаз. Вот это да! Это вам не какая-нибудь муравьиная лапка или воробьиное крылышко! Вы тоже никогда не обращали внимания на свои руки? Нет, из ребят, может быть, кто и обращал внимание, а девчонки определённо не обращали, потому что они обычно обращают внимание только на своё лицо.
А голова!.. Я на свою голову тоже раньше не обращал особенного внимания. Голова и голова… Есть на плечах, и ладно! Нахлобучишь кепку — и хорошо! Пофантазируешь — и довольно! А теперь, теперь… После всего-всего, что я пережил, уж я-то точно знал, что если руки человека — это чудо, то уж го-ло-ва — это самое расчудесное чудо из всех расчудесных чудес. Даже голова Веньки Смирнова это тоже чудо. Только он ещё не знает об этом, а во-вторых, не умеет этим чудом пользоваться. А таких, как Венька, на земном шаре может, наверное, много человек набраться. И в Америке есть свой Венька Смирнов, и во Франции, и в Англии… И везде есть такие ребята, которые ни о чём не думают, и такие, которые думают совсем не о том, о чём надо думать, — такие тоже есть. Например, я и Костя Малинин! Но теперь-то я точно знаю, отчего это всё происходит: оттого, что не все ребята знают о том, как это замечательно интересно — думать вообще и особенно думать о том, о чём нужно думать. Думать и соображать! И опять же не как-нибудь, так, инстинктивно, как говорится, по-муравьиному, а по-настоящему думать — по-че-ло-ве-че-ски!!!
Не знаю, сколько бы ещё времени просидели мы с Костей вот так на траве, думая об одном и том же…
Мне Костя, конечно, не говорил, но я готов был дать голову на отсечение, я чувствовал, я слышал, честное слово, слышал, что Костя Малинин думает слово в слово о том же, о чём думаю я, но только в самый разгар наших размышлений с дерева на спину мне прыгнуло что-то пушистое и так вцепилось сквозь рубашку в искусанное муравьями, исклёванное воробьями тело, что я чуть не заорал.
— Муська! — закричал обрадованно Костя Малинин.
Конечно, это была она — наша Муська, та самая Муська, которая два раза хотела меня съесть, когда я ещё был воробьём.
— Ага, Муська! — закричал я, отдирая Муську от своей спины. — Вот я сейчас с тобой за ВСЕ и рассчитаюсь! Муська! — Я хотел схватить её за ухо, но мне помешал это сделать Костя Малинин.
— Ладно, Баранкин! — сказал Костя, — Прости её на радостях, раз уж
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
