Отравленная стрела в живот. И острым лезвием по горлу, из которого хлестнула кровь, заливая платье.
Земля же в очередной раз — на это сил Рейнхарта, привыкшего превозмогать и справляться со слабостью, порождённой общим падением уровня, хватило, — поглотила послушно и дом, и два тела, и все следы. И собрат Дейтрих, вместе со старшим наблюдавший за обрушивавшимися деревянными стенами, исчезавшими за завесой поднявшейся пыли, закрыл глаза, словно по старой человеческой памяти вознося молитву богам.
Эпилог
Два с половиной века спустя
Чёрная машина аккуратно притёрлась к обочине дороги, остановилась, и Веледа первой выбралась из салона, оглядела расстилавшуюся перед ней узкую полосу поля, неровного, желто-зелёного, окаймлённого грядой невысоких деревьев.
Серая стрела трассы, увенчанная столбами с указателями и фонарными, тянулась наискосок, рассекая поле надвое, немногочисленные автомобили проносились по ней в обе стороны. Неподалёку, за редким лесочком, раскинулся городок с железнодорожной платформой, обычная россыпь небольших домов, выросших на месте некогда находившейся там деревни.
Обычное место, обычный тихий уголок южной афаллийской провинции. Сколько ему подобных по всему королевству?
Множество.
И для большинства людей и нелюдей место это ничем не выделялось среди прочих.
— Ты уверена, что это здесь? — Беван вышел из машины со своей стороны, с откровенным сомнением осмотрел поверх крыши авто открывающийся пейзаж.
— Он сказал, это должно быть здесь, — Веледа растерянно пожала плечами и, открыв дверцу заднего пассажирского места, взяла с сиденья лежавший там букет тёмно-красных роз.
Закрыла дверь, направилась через поле к лесной гряде. Беван догнал девушку, поравнялся.
— Так странно… думать, что они жили где-то здесь и даже были счастливы… недолго, но всё же… И что здесь родилась я.
С дороги нет-нет да доносился шум проезжающих автомобилей, напоминая, какая пропасть отделяла тогда от сейчас, давнее прошлое от нынешнего настоящего, прежний мир от современного, слишком изменившегося, чтобы с лёгкостью удалось представить, как всё было раньше.
Дом, о котором Веледе рассказывали. Лес совсем в другой стороне, чем есть сейчас, впрочем, тот лес ныне вырублен. Пёстрый луг вместо заброшенного поля и трассы.
Деревенька вдали, не нарушающая уединения.
Ни машин, ни шоссе, ни железной дороги.
Тихое, краткое счастье двоих, похороненных здесь же.
Веледа остановилась на опушке, заново огляделась. Если присмотреться, то действительно — не настоящий лес, а гряда тощих деревьев, за которой уже виднелись жилые дома. Беван тоже огляделся и вдруг тронул спутницу за плечо.
— Смотри.
Притаившийся среди деревьев большой валун наполовину утонул в густом покрывале тёмно-зелёного мха, наполовину погрузился в землю и оттого не сразу привлекал внимание, но на верхней, плоской его части яркой меткой лежал маленький букет полевых цветов.
— И окружён нашим пологом, — добавил Беван, прищурив карие глаза с россыпью золотистых искр, всматриваясь привычно в то, что не дано было видеть всем.
Веледа кивнула мужчине, приблизилась к валуну, легко преодолев незримую защитную пелену, осторожно коснулась тонких стебельков ромашек, синих васильков и белого тысячелистника и положила рядом розы. Оглянулась на Бевана, оставшегося позади, за границей полога, и провела кончиками пальцев по бархатистой зелёной поверхности, понимая, откуда здесь и камень, и мох, и свежие цветы. Кто ещё знал бы, где погибли её родители, и хранил все эти годы память о них, кроме него? Пусть здесь и нет ни надгробной плиты, ни памятника, ни простой мемориальной доски.
Ни имён, ни дат, всё равно ничего не значащих для посторонних.
— Вот я наконец и пришла вас навестить. Знала, где вы, но всё никак не могла решиться. У меня всё хорошо, я выжила несмотря ни на что. Я выросла, я уже взрослая и мне безумно жаль, что вы никогда не увидите меня такой… как не видели в другом возрасте, в разные периоды моей жизни. Порой я пытаюсь представить, какой была бы моя жизнь — наша жизнь, — если бы вы остались со мной, растили меня, любили… а потом бросаю это бесполезное занятие. Прошлого не изменить, однако мне приятно думать, что пусть и немного, совсем недолго, но мы были друг у друга и были счастливы. Жаль, что я была слишком мала, чтобы хоть что-то запомнить, — повинуясь порыву, Веледа подняла левую руку, демонстрируя на безымянном пальце золотое кольцо с капелькой бриллианта. — Я помолвлена, там позади стоит мой жених, его зовут Беван. Подозреваю, папа, ты бы его не одобрил, однако именно Беван помог мне, спас от Рейнхарта. Ну, не то чтобы прямо спас, я тоже в этом участвовала, и я могу за себя постоять и без помощи мужчины, но Беву нравится называть себя моим рыцарем, а меня — принцессой. И Беван всегда производит приятное впечатление на женщин, поэтому тебе, мама, он бы обязательно понравился, — девушка опустила руку, глубоко вздохнула, моргнула раз-другой, пытаясь сдержать слёзы. — Через несколько дней мы уезжаем в Гаалию и жить, наверное, будем там… у Бевана грандиозные планы, в которые ему непременно нужно втянуть Дрэйка… как и всегда, впрочем… но я буду навещать вас всякий раз, когда представится возможность заглянуть в Афаллию. И… твой друг, папа, смог сделать то, что не дано мне в силу возраста, — сохранил память о тебе, о маме. И будет хранить её впредь. Ради вас. Ради меня и моих детей, когда они появятся. Ради всех нас. И ради себя — чтобы не сойти с ума без той, кого он любил так же сильно, как вы друг друга. До свидания, мама и папа, покойтесь с миром.
Слёзы всё же потекли по щекам и Веледа, нащупав в кармане жакета платок, торопливо вытерла влажные дорожки. Развернулась и пошла к терпеливо ожидавшему мужчине. Беван ничего не сказал, лишь обнял девушку, погладил успокаивающе по распущенным светлым волосам и спине. Когда Веледа, шмыгнув носом, отстранилась от жениха, улыбнулась печально, подтверждая, что готова вернуться, они рука об руку направились обратно к машине.
