Мороз подарит мне пушистые белые рукавички! — выпалила Ула и хотела было плюхнуться на лавку.
Но мама остановила её.
— Осторожнее! — и подхватила с сиденья небольшую белую коробку и свёрток.
— А что там? Что там? — сунула свой длинный нос Ула.
С улыбкой мама подняла крышку, и из-за тонких полосок гофрированной бумаги блеснули глаза золотого лиса-шута. Каждый из трёх рогов мягкого колпака оканчивался настоящим бубенцом, а стеклянная мордочка, казалось, вот-вот усмехнётся широким ртом.
— Ух! — выдохнула Ула.
— Тётя Лора занесла утром — это моя любимая игрушка! Твоя бабушка вешала её на ёлку, когда я была младше тебя, представляешь?
— А это что? — Ула указала на свёрток.
— Рукавицы, они малы Лоре, но ещё крепкие, а твои как раз прохудились.
Из-под бумаги показались неуклюжие рукавицы, грубо связанные и старые.
— Теперь Дед Мороз ни за что не подарит мне белые рукавички, — хлюпнула носом Ула.
— Давай-ка чисть зубы и бегом за стол.
Мама закрыла коробку с шутом и сняла со сковороды последние оладьи.
От обиды у Улы горело горло, но вместо того, чтобы ещё раз сказать маме про рукавицы, она заныла:
— Не хочу-у чистить зубы. Давай после завтрака…
— Знаешь, сегодня так нельзя, — прошептала мама. — Перед Новым годом нужно быть особенно хорошей девочкой.
— После завтрака-а…
Мамины усы сердито ощетинились:
— Никаких оладий и никакого карамельного сиропа, пока не почистишь зубы!
— А я и не хочу твоих оладий! — назло соврала Ула и тут же поверила, что ничуточки не голодна. — И сироп я не люблю!
Ула убежала в комнату, но мама скоро зашла к ней с тарелкой оладий.
— Я хотела отпустить тебя погулять до обеда, но теперь тебе придётся сидеть здесь.
Ничего не ответив, Ула запрыгнула на кровать и спряталась под подушку.
— Ты можешь всё исправить: почистить зубы, позавтракать, убрать игрушки и вытереть пыль. Сегодня Дед Мороз заглядывает в каждое окошко и проверяет, кто достаточно хорош, чтобы получить подарок?
Не дождавшись ответа, мама вышла из комнаты и плотно закрыла за собой дверь.
Ула полежала ещё, полежала, потом встала, изо всех сил пнула красно-синий мячик — до боли в лапе! — и отвернулась от остывающих оладий, будто кто-то мог её увидеть. Она решила больше ни за что не есть! Совсем никогда!
Солнце лилось сквозь замороженное окно, растекалось по ломаным дорожкам и диковинным перьям. Вот бы сейчас туда, поиграть в снежки!
Ула уткнулась в стекло и сощурилась — будто что-то рыжело с той стороны? Отогрев снежинки дыханием, она потёрла локтем, потом ещё и ещё раз, пока в морозных узорах не проглянул кружок голубого неба. Тогда Ула прижалась к нему носом — и! — отшатнулась.
С той стороны чернел такой же блестящий нос!
Медленно Ула поднесла к кружочку глаз и заморгала — слишком ярко! Но сквозь слёзы она разглядела рыжую шёрстку и блестящие глазки. Ула прижалась ещё сильнее, чуть не раздавила нос…
…И лисёнок с той стороны стекла оказался в комнате!
Взъерошенная и чумазая гостья отряхивалась рядом с Улой на подоконнике. Снег с неё таял лужицами. Ула даже ткнулась в одну и фыркнула — настоящая.
— Ты кто? — спросила Ула. — Дед Мороз?
Незнакомка расхохоталась, обнажив зубки, которые вряд ли сегодня чистила. Да и фуфайка вся наперекосяк и заляпана. Но лисичка так мило вздёрнула на макушке ушки и заявила:
— Зови меня Алу, — что сразу понравилась Уле.
Зажмурившись, Алу повела носом:
— М-м-м, карамельный сироп?
— Да, мамины оладьи, — сквозь зубы процедила Ула.
— Они ж почти остыли! Чего ты не съела?
— Не хочу!
— Ой ли! — усмехнулась Алу. — Угостишь?
— Да пожалуйста, — Ула передёрнула плечами.
Лисичка до того аппетитно уминала оладьи, что Ула не могла отвести от неё взгляд.
— Да будет тебе нос задирать! Дед Мороз твой не смотрит, мама не смотрит, налетай давай, обалденные оладьи!
Ула покосилась на окно, но синий кружок уже затянулся новыми снежными узорами.
— Мама сказала сначала почистить зубы…
Алу щедро обмакнула оладью в сироп и прямо немытой лапкой сунула Уле под нос.
Скоро обе лисички улыбались своим отражениям в чисто вылизанной тарелке.
Блестящими, как бусинки, глазами Алу осмотрелась и присвистнула:
— Сколько у тебя игрушек!
Вихрем она промчалась по комнате: трижды подбросила и поймала мячик, покрутила юлу, покатала в коляске куклу, собрала из раскиданных кубиков высоченную башню, а потом запустила в неё со всего размаха подушкой.
Кровать-то так и не заправила!
— Тише… — прошептала Ула.
— Ой, ладно тебе! — и подушка полетела прямо Уле в лицо.
Тогда Ула накинула на Алу одеяло — и они, хохоча, покатились по комнате, ещё больше рассыпая игрушки.
Когда Алу наконец вырвалась, она хлопнула Улу по плечу и с криком: «Салочки! Догони!» бросилась в коридор.
Ула — за ней.
Алу залетела в чулан к умывальнику.
Ула — за ней.
Алу перевернула таз и прыгнула обратно в прихожую.
Ула — за ней и, не успев затормозить, врезалась в белую коробку.
Раздался хруст стекла.
Это была та самая коробка с золотым шутом.
На кухне шипело масло, мама насвистывала под нос рождественскую песенку и ничего не слышала.
— Что теперь будет… — прошептала Ула и сжалась в комок.
— Что-что? — пожала плечами Алу. — Склеить можно.
Но Ула её не слышала и только причитала:
— Папа вернётся с ёлкой, мама увидит…
— Дело плохо, — Алу шустро поводила носом из стороны в сторону. — Иди за мной.
Она решительно направилась обратно в комнату, и Ула, всхлипывая, поплелась за ней.
Простыню Алу скрутила жгутом, один её конец привязала к ножке стола, распахнула окно и выкинула туда другой конец.
— Что ты задумала?! — ахнула Ула.
— Угадай! — Алу улыбнулась до того хитро, что её чёрные усы едва не коснулись ушей.
— Страшно. Да и хуже будет! Они потом только сильнее разозлятся…
— Так пойди к маме и расскажи всё! Попроси склеить эту игрушку.
Ула зажмурилась от ужаса.
В прихожей щёлкнул замок — папа возвращается!
Алу села на подоконник, перекинула ноги наружу и, придерживаясь двумя руками за простыню, спустилась в сугроб.
Из прихожей раздался радостный возглас мамы — Ула не выдержала, вскочила на подоконник и сразу ухнула с головой в сугроб.
— Ох и влетит мне за это! — только и смогла выдохнуть она.
— Я знаю, какая ты на самом деле сорвиголова! — подмигнула Алу и залепила Уле снежком в живот.
— Ах так! — Ула в долгу не осталась.
И они с гиканьем покатились под гору к заледенелой реке.
От холода лапки Улы закололо иголками, и она с неохотой вытащила из кармана фуфайки громадные и страшные варежки тёти Лоры.
— Не
