их маленькие, хорошо обработанные фермы делают склоны похожими на огромные стеганые одеяла.
Еще одним ярким и безошибочным свидетельством бережливости крестьян в Нормандии является то, что им удается распространить по всей площади своих панталон огромное количество заплат, причем, у каждого крестьянина, в среднем, насчитывается более двадцати заплат, всех форм и размеров. Когда правительства Великобритании или Соединенных Штатов налагают какие-либо дополнительные налоги на людей, люди хмуро заявляют, что не смирятся с этим, а затем идут дальше и платят налог. Когда палата депутатов в Париже затягивает гайки, то французский крестьянин кладет еще одну заплату на свои штаны и с улыбкой подсчитывает разницу между доходами и стоимостью новых штанов, которые хотел купить.
Огромные кавалерийские казармы расположены на въезде в Вернон. Я остановился и с любопытством наблюдал за маневрами военных на утренней тренировке. Я не мог не думать о том, что с такими возможностями, которыми обладает Франция, она могла бы предпринять весьма практичные меры для укрепления обороны, создав несколько полков легкой пехоты на велосипедах. Очевидно, что так пехота сможет передвигаться на семьдесят пять, сто миль в день.
Каждые несколько миль моя дорога проходит через длинную деревню, где каждое здание из цельного камня выглядит, как будто стоит тут уже тысячу лет. На многих перекрестках, среди полей, в деревнях и в самых неожиданных уголках встречаются распятия.
Большинство улиц внутри деревень вымощены булыжниками, которые износились с годами и стали не очень пригодны для велосипедной езды, иногда это можно было объехать. Я удивлял местных жителей, когда проезжая не спеша насвистывал «roll, Jordan, roll» , наверное это действительно выглядело забавно.
В каждой деревне, любого размера есть церковь, которая из-за тонкости архитектуры и очевидной дороговизны строительства выглядит совершенно не похожей на бесформенные уличные сооружения, над которыми она высится. Кажется, что всё здесь строится с таким расчетом, чтобы выстояло вечность. Нет ничего удивительного, когда совсем маленький участок земли окружен каменной стеной, которая, кажется, может выдержать бомбардировку.
Важный город Мантес я достиг ранним вечером и сразу нашел хорошую гостиницу на ночь. Торговки расставляли свои товары вдоль всей главной улице Мантеса, когда я утром выехал к берегу Сены. Я остановился, чтобы купить молока и выпить его, а так же указал на длинный ряд слоеных пирожных. Но дама улыбнулась и энергично замахала головой. Потом я узнал, что это не что иное, как сухие дрожжи — завтрак, который мог бы вызвать самовозгорание. На выезде из Мантеса я перепутал дорогу и оказался на краю реки, среди лодочников. Мне указали верный путь, но от Мантеса до Парижа это совсем не дороги Нормандии. Уже после Мантеса на юг дороги стали постепенно портиться, пока не сделались похожими на песчаные дороги Бостона.
Решив запретить себе пить вино, я очень удивлял ресторатора деревни, где я обедал. Я отодвинул бутылку вина и сказал «de I'eau» (воды, фр.). Брошенные на меня взгляды других посетителей указывали достаточно ясно, что они находят это совершенно необычным.
Вот уже я приезжаю Сен-Жермен, Шалон-Пейви и Нантер. Вот уже великолепная триумфальная арка вырисовывается впереди. И вот в среду, 13 мая, примерно в два часа дня я въехал в столицу веселья через Порт Майо. Щебенчатое покрытие теперь сменяет асфальт. Немного не доезжая до городской черты я замечаю «велосипедное депо Ренара Ферреса». Инстинктивно зная, что братские чувства, порожденные волшебным колесом всегда достигают жилища велосипедиста, я не решаюсь проехать мимо и не представиться. Да, Жан Глинка, очевидно работающий там, понимает английский. Конечно, все они слышали о моем путешествии и все желают мне счастливого пути. Жан с его велосипедом сразу делегируется сопровождать меня по городу, чтобы найти подходящую гостиницу. Улицы Парижа, как и улицы других крупных городов вымощены различными комбинациями дорожных покрытий.
Незадачливый Жан, желая показать свою лихость путешественнику издалека манерно разворачивается на скользком тротуаре, при этом растягивается на проезжей части, рвет штаны и повреждает колесо.
В отеле «ду Лувр» меня не приняли, потому что у них нет места, чтобы разместить велосипед. Недалеко мы находим менее претенциозное место, где мне пришлось заполнить внушительный на вид бланк, с указанием моего имени, места жительства, возраста, рода занятий, места рождения, последнего места, где я поселился и т. д., они наконец-то показали мне комнату.
От Пола Дивелье, которому я был представлен, я узнал, что если я подожду до вечера пятницы и посещу штаб-квартиру «Сосьете Велосипедик Метрополитане», то его президент подготовит для меня лучший велосипедный маршрут между Парижем и Веной. Соответственно я на пару дней остаюсь в этом отеле. Тем более, что большинство достопримечательных мест Парижа находятся совсем недалеко. Читатель, вероятно знаком с большим количеством достопримечательностей Парижа, чем которые я увидел за эти два дня. Поэтому я воздержусь от попыток описать их. Однако, мой отель достоин некоторого внимания.
Среди других приятных и разумных сервисов, в гостинице нет такой вещи, как возможность открыть комнату снаружи без помощи ключа. Тот, кто понимает что дверь захлопнется, тот, конечно все время держит это в голове, а ключ в кармане. Однако, я покинул свою комнату, а ключ остался внутри и мне это стоило три часа потерянного времени и пол франка, прежде, чем я снова увидел интерьеры своей комнаты. В гостинице, у портье, конечно, есть специальный общий ключ для таких случаев, но неловкие действия портье в моем случае привели лишь к тому, что замок закрылся окончательно. Была произведена ревизия всех ключей от всех комнат, но дубля ключа от моей комнаты так и не нашлось. Портье выглядел настолько удрученным, будто завтра Париж погибнет под бомбардировкой. Тогда он идет за «le proprietaire» (владелец, хозяин, фр.) Владелец, грузный месье, фунтов 300 весом поднимается вздыхая, как выхлопная труба, на каждом шагу. В течение пятнадцати минут общий ключ снова извивается в замочной скважине, а толстый «le proprietaire» нетерпеливо потирает свою лысину. Но все усилия тщетны. Каждый возвращается к своим делам. Я достаю свои писательские материалы и глядя на решетки на окне пятого этажа, замечаю, что если мне предоставят веревку, то я смог бы спустить с верхнего этажа и войти в окно своей комнаты. Они все указывают на улицу и я, думая, что они кого-то за чем-то послали, сел и стал терпеливо ждать что кто-то появиться и что-то произойдет. Однако, по истечении часа, ничего не меняется и я начинаю чувствовать себя забытым и одиноким и снова предлагаю вариант с веревкой. Тогда, по настоянию хозяина, портье ведет меня за угол, в слесарную
