– Я ее не знаю, – сказала она. – Наверняка не актриса. Можешь мне поверить.
Верить на слово Варвара просто не могла. Если поверить, рушится все, что она придумала. Нечем будет удивлять Игнатьева.
– Ты случайно не помнишь, в каком году выпустилась Добронина?
Простой вопрос привел Инку в такое изумление, что она поставила недопитый стаканчик.
– А тебе зачем? Она же не умерла и не стала историей.
Варвара подумала, что это может случиться слишком скоро. Врать Инке не хотелось.
– Получила от Доброниной предложение стать завлитом ее театра. Она возвращается, собирает новую команду. Хочу узнать о ней подробности.
Инка издала вопль болельщика, чья команда пропустили решающий гол.
– Ты? Завлитом? У Доброниной? Как?!
Показалось, что Инка не только сражена новостью, но и капельку завидует. Когда знаешь весь театральный мир, честно бездельничаешь в учебной части, а счастье свалилось на подругу – обидно. Или только показалось.
– Я не дала окончательного согласия, – сказала Варвара.
– Не давай ни в коем случае! – взвилась Инка. – Ты знаешь, какой она человек? Она страшный человек!
Хлынул потоп. Инка рассказывала, как мерзко и нагло Добронина вела себя с актерами, какие крепостные порядки у нее были заведены, как ее все ненавидят, как она три раза была замужем, второй муж уехал в Америку и там умер, а третий разорился и тоже умер, как она при родах потеряла ребенка, после чего развелась с первым мужем. И тому подобное. Варвара слушала, не перебивая: характер Доброниной ужасный, но это не повод ее убивать.
Наконец Инка выдохлась.
– Если дашь согласие, имей в виду: будешь у нее рабом, то есть рабыней, – сказала она. – А в штате литературной части театра есть должность помощника?
Варвара сделала вид, что не поняла намек.
– Еще не знаю, но думаю, что будем усиливать литчасть. Много планов, много задач, много работы. Одной мне не справиться.
– Варь, меня возьмешь?
Инка была искренна. Как минуту назад искренно громила звезду и пугала рабством.
– Там видно будет, – ответила Варвара. – Предположу, что Добронина выпустилась в восемьдесят втором. Можешь проверить?
Инка развивала бурную деятельность. Демонстрируя, как она может работать, если захочет. Из гигантского шкафа, в котором хранились выпускные сборники института за все советские годы, она вытащили том в синем переплете. Тот был нетронутым и пыльным. Раскрыв страницы, Инка чихнула.
– Их курс выпустили точно в восемьдесят втором. Как ты угадала?
Варвара не угадывала. Она посчитала: Ольга Медсен осталась за рубежом в 1981-м, они были на третьем курсе, на актеров учатся четыре года. Все просто.
– Ты, случайно, не знаешь, на ее курсе было какое-то нехорошее происшествие?
Инка старательно шевелила мозгами. Выслуживалась, наверное.
– Что-то такое было, но уже позабыто, – ответила она. – Так спроси у Тульева, он наверняка помнит.
Варвара взяла выпускной альбом. Каждый актерский курс делал общую фотографию. Чтобы потом, когда они станут великим и знаменитыми актерами и актрисами, институт мог гордиться своими выпускниками.
Курс, как обычно, состоял меньше чем из тридцати студентов. На снимке выпускники сидели в два ряда. Варвара вглядывалась в лица девушек. Одно, крайнее во втором ряду, показалось смутно знакомо. А чуть дальше – совсем знакомое. Глянув в список, она нашла фамилию: «Добронина Т. Ф.». Рядом с ней сидела девушка, которая походила на ту, что улыбалась с черно-белого обрывка. Варвара не была уверена: разные ракурсы съемки немного путали. Фамилия в списке курса утверждала: «Крайкова И. С.».
– Нашла, что искала? – спросила Инка, раздираемая любопытством.
– Хотела посмотреть на Добронину в юности, – ответила Варвара, закрывая том. – Ин, мне нужны телефоны актрис, которых примадонна желает возвращать в театр: Крайковой и Лягочевой. Можешь найти?
Инка готова была вот-вот лопнуть.
– Тебе зачем?
– Надо обсудить с ними будущий репертуар.
– Чего не сделаешь ради лучшей подруги, – сказала Инка и полезла в письменный стол. Пользуясь смартфоном и интернетом, номера телефонов она записывала в старую записную книжку. Для доступа к ней нельзя забыть пароль. Можно только потерять ее целиком.
Номера Инка продиктовала и проверила, что записаны правильно. Так старалась быть полезной будущему завлиту.
Забив новые номера в контакты смартфона, Варвара обещала держать Инку в курсе.
Дверь учебной части распахнулась без стука. Вошла девушка в чем-то белом и модно хлопковом. Варвара не поняла и не рассмотрела. Она откровенно растерялась. Если не сказать: потерялась. На целый миг.
На пороге учебной части стояла девушка со старой черно-белой фотографии.
Живая, настоящая и цветная. То есть в цвете.
21
Ожившая фотография мяла зубами жвачку и смерила Инку с Варварой не слишком вежливым взглядом. Без робости абитуриента. Наверное, посчитала их старухами. Что было дерзостью и неправдой. Ну какие они старухи. Они еще о-го-го! Инка сразу уловила отношение. И показала официальное лицо.
– Вам что нужно? – сказала она тоном прожженного крючкотвора. – Абитуриентам здесь делать нечего. Вся информация вывешена в приемной комиссии. И на сайте.
На девицу это не произвело впечатления.
– Когда, типа, второй тур-то будет, а? – спросила она капризно, играя в звезду.
– Вся информация на сайте. И в приемной комиссии, – ледяным голосом ответила Инка. – Прошу выйти.
Секретаря учебной части наградили презрительным хмыком, девица повернулась и вышла, будто сделала большое одолжение.
– Нет, ну до чего наглая абитура пошла! – в сердцах Инка стукнула кулачком по старому альбому, выбив облачко пыли.
– Кто это? – спросила Варвара сдержанно, чтобы подруга не вцепилась с расспросами.
– Понятия не имею! Еще второй тур не прошла, а гонору – будто звезда сериала! Ну ничего, я ее запомнила… Попадется мне… Будет документы по три раза переписывать.
Месть Инки обещала быть жуткой. Или ужасной. Варвара вспомнила, что страшно опаздывает, помахала ладошкой и вышла из учебной части.
Девушку нагнала у начала лестницы. Та облокотилась о мраморную тумбу и осматривала холл института, как свои владения. Или Варваре так показалось.
– Извините! – мягко обратилась она.
К ней обернулось хорошенькое личико. Вблизи девушка казалась копией той, что на фотографии. Сходство было бы полным, если бы челюсти не перемалывали жвачку.
– Да? – спросила она с ленивой капризностью.
