Книга Урания - Камиль Фламмарион

Странный факт перемены пола, имевши на мои глаза некоторое значение, оказался совсем не важным. В противоположность принятому у нас мнению, как сообщил мне Сперо, души бесполы и имеют одинаковое назначено. Я узнал также, что на этой планете, не столь материальной, как наша, устройство организмов нисколько не похоже на устройство земных тел. Зачатие и рождения происходить совершенно иным способом, напоминающим – но в духовной форме – оплодотворение цветов и их расцвет. К наслаждению не примешивается никакой горечи. Там неизвестны ни земные тягости, ни раздирающие страдания. Все там более воздушно, более эфирно, менее вещественно. Можно было бы назвать обитателей Марса живыми цветами, крылатыми и мыслящими. Но в сущности никакое земное существо не может служить для сравнения и дать нам понятие об их внешнем виде и образе жизни.

* * *

Я слушал рассказ души моего покойного друга, почти не прерывая его; мне все казалось, что она исчезнет так же внезапно, как явилась. Однако, вспомнив свой сон, благодаря совпадению предыдущих описаний с тем, что я видел, я не мог удержаться, чтобы не сообщить моему небесному Другу об этом поразительном сне и выразить ему мое удивление, что я не видал его при своем посещении Марса, так что я даже усомнился в действительности этого путешествия.

– Но я видел тебя, – возразил он. – Совершенно ясно видел, да и ты меня; ты даже говорить со мною. Ведь это был я…

При этих последних словах звук его голоса стал таким странным, что я вдруг узнал голос прекрасной марсианки, так сильно поразившей меня.

– Да, – продолжал он. – Это был я. Мне хотелось, чтоб ты узнал меня, но ослепленный зрелищем, так сильно поразившим твой ум, ты не мог освободиться от земных ощущений. Ты оставался земным и чувственным, тебе не удалось возвыситься до чистых помыслов. Да, это я протягивал тебе руки, чтобы помочь тебе сойти с воздушной колесницы в наше жилище, как вдруг ты проснулся.

– Но в таком случае, если ты женщина, обитательница Марса, то каким же образом ты являешься здесь в образе Сперо, уже не существующего? – воскликнул я.

– Я действую не на сетчатую оболочку твоих глаз и не на твой зрительный нерва на твой ум, на твой мозг, – отвечал он. – Я нахожусь в настоящую минуту в общении с тобою, я непосредственно влияю на мозговой центр твоего ощущения. В действительности мое духовное существо бесплотно, как и твое, как и все души вообще. Но когда я прихожу, как теперь, в прямое общение с твоей мыслью, ты можешь меня видеть только таким, каким ты знал меня. То же самое бывает и во время сна, то есть в продолжении более четверти вашей земной жизни – двадцать лет из семидесяти. Вы видите, слышите, осязаете с таким же точно впечатлением, с такой же ясностью и уверенностью, как во время нормальной жизни, а между тем глаза ваши закрыты, барабанная перепонка нечувствительна, руки повисли без движения. Такое же явлениее замечается и в состоянии сомнамбулизма, гипнотизма, внушения. Ты меня видишь, слышишь, осязаешь посредством твоего мозга, подчиняющегося известному влиянию. Но я вовсе не имею той формы, под какой ты меня видишь, подобно тому, как радуга существуете только в глазах того, кто ее видите.

– И ты мог бы явиться мне также и в том образе, в какой ты облечен на Марсе?

– Нет, разве только если б ты действительно перенесся духом на эту планету. Это был бы совершенно иной способ сообщения. Здесь, в нашей беседе, все для тебя субъективно. Элементов моего марсианского образа нет в земной атмосфере и твой мозг не мог бы представить их себе. Ты мог бы увидеть меня только по воспоминанию твоего сегодняшнего сна. Но как только ты попытался бы анализировать подробности, образ исчез бы мгновенно. Ты видел нас не совсем такими, каковы мы в действительности, потому что твой ум можете судить только на основании того, что видят земные глаза, нечувствительные ко многим лучам, а также потому, что вы не обладаете всеми нашими чувствами.

– Признаюсь, я не понимаю вашей жизни на Марсе, в качестве существ с шестью конечностями, – заметил я.

– Если б эти формы не были так изящны, они показались бы тебе чудовищными. У каждого мира есть свои организмы, приспособленные к условиям его жизни. Признаюсь в свою очередь, что для обитателей Марса ваш Аполлон Бельведерский и ваша Венера Милосская – настоящие чудовища, вследствии тяжеловесности и животности их форм… У нас все отличается восхитительной легкостью. Хотя наша планета гораздо меньше вашей, но существа на ней больше, чем здесь, потому что тяжесть у нас слабее и организмы могут подыматься выше, не встречая препятствия со стороны своего веса и не подвергая опасности своей устойчивости… Они крупнее и легче, потому что материалы, входящие в состав этой планеты, отличаются очень незначительной плотностью. Там произошло то, что произошло бы на земле, если б тяжесть не была на ней так значительна. Крылатые породы овладели бы миром вместо того, чтобы атрофироваться вследствиее невозможности развита. На Марсе органическое развитие совершалось в ряде крылатых пород. В сущности человечество на Марсе есть племя шестиногих существ. Но в настоящее время оно двуногое, двурукое и, можно сказать, двукрылое, так как эти создания имеют по два крыла… Их образ жизни совершенно отличается от земного, во-первых, потому, что там люди столько же времени проводят на воздухе и на воздушных растениях, как и на поверхности почвы, а во-вторых – там не едят, так как атмосфера сама по себе питательна. И страсти там другие. Убийство вовсе неизвестно. Не зная материальных нужд, тамошнее человечество никогда, даже в первобытные времена, не находилось в состоянии варварства, не жило грабежом и войной. Идеи и чувства у них совершенно интеллектуального свойства… Тем не менее в жизни этой планеты можно найти если не близкое сходство, то по крайней мере некоторую антологию с земной жизнью. Там как и на земле, сутки чередуются в таком же порядке, причем нет существенного различия с землею, так как на Марсе продолжительность суток равняется 24 часам, 39 минутам, 35 секундам. В марсианском году 668 дней, следовательно мы имеем больше времени для наших трудов, наших исследований и удовольствий. Наши времена года также почти вдвое продолжительнее ваших, но сила и свойства их почти одинаковы. В климате нет слишком резких различи. Какая-нибудь страна Марса, лежащая на берегах экваториального моря, менее разнится по климату от Франции, как, например, Лапландия от Нубии… Земной житель не почувствовал бы себя там слишком чуждым. Самое значительное различие между обоими мирами заключается, конечно, в великом превосходстве нашего человечества над вашим. Превосходство это зависит главным образом от успехов, достигнутых астрономической наукой, и от широкого распространена этой науки между обитателями этой планеты. Без этой науки невозможно правильно мыслить; без нее получаешь самые ложные понятия о жизни, о мироздании и о судьбах вселенной. Мы пользуемся самыми благоприятными условиями в этом отношении, благодаря остроте наших чувств, а также и ясности нашего неба. На Марсе гораздо меньше воды, чем на земле, и гораздо меньше облаков… Небо у нас почти постоянно ясно, в особенности в умеренном поясе.

– Однако, у вас часто бывают наводнения?

– Да, и еще недавно ваши телескопы заметили одно из таких наводнений, простиравшееся на обширное пространство, по берегам моря, которому твои товарищи дали название, столь дорогое для меня, хотя я уже далеко от земли. Большая часть наших берегов – плоские равнины. Гор у нас мало, а моря не глубоки. Жители пользуются наводнениями для орошения обширных полей. Они расширили, исправили, канализировали течете рек и соорудили на материках целую сеть громадных каналов. Самые материки эти не усеяны, как материки земные, возвышенностями, подобно Альпам или Гималайским горам, они представляют обширные равнины, пересекаемые по всем направлениям канализованными реками и каналами, соединяющими все моря между собою… Когда-то было, – сравнительно с размерами планеты – почти такое же количество воды на Марсе, как и на Земле. Но мало по малу с течением веков часть дождевой воды проникала сквозь глубокие слои почвы и уже не выступала на поверхность. Она химически соединялась с камнями и уже не возвращалась в атмосферу. Точно также, из века в век, дожди, снега, ветра, зимние морозы и летние засухи разрушали скалы, а реки уносили эти обломки в бассейн морей, дно которых, благодаря этому, постепенно повышалось. У нас нет больше ни великих океанов, ни глубоких морей, а есть одни только средиземные моря. Множество проливов, заливов, морей, похожих на Ла-Манш, Красное море, Адриатику, Балтийское или Каспийское море. Приятные, тихие гавани, озера и широкие реки. Флоты скорее воздушные, нежели водяные, небо всегда ясное, в особенности утром. На земле не бывает таких лучезарных небес, как у нас. Метеорологические учения существенно отличаются от земных, потому что атмосфера более разряжена и воды, находящаяся почти все на поверхности, испаряются гораздо легче. Снова сгущаясь, они вместо того, чтобы образовать устойчивый облака, почти немедленно переходят из газообразного в жидкое состояние. Поэтому здесь мало облаков и туманов… Астрономия у нас очень развита, благодаря чистому небу. Наша планета имеет двух спутников. Один из них подымается на западе и закатывается на востоке, совершая свой путь от запада к востоку в пять с половиной часов, и переходит с одной фазы в другую через промежутки, менее чем в три часа. Это явление единственное в солнечной системе. Оно сильно способствовало тому, что внимание обитателей обратилось к изучению небес. Кроне того, у нас почти каждый день бывают лунные затмения, но никогда не случается полных солнечных затмений, потону что наши спутники слишком малы… Земля представляется нам в таком виде, как Венера вам. Для нас Земля бывает утренней и вечерней звездой, и в древности, до изобретения оптических инструментов, благодаря которым мы узнали, что это обитаемая планета, подобная нашей, хотя и стоящая ниже ее, наши предки поклонялись ей и олицетворяли в ней божество-покровителя. Население всех миров имело в период младенчества какую-нибудь мифологию и основой, предметом этой мифологии были небесный тела в их кажущемся виде. Иногда Земля, сопровождаемая луной, проходит для нас перед солнцем и проектируется на его диске в виде маленького черного пятнышка, сопровождаемого другим, еще меньше. Здесь все с интересом следят за небесными явлениями. Наши газеты гораздо больше занимаются наукой, нежели театрами, литературными фантазиями, политическими распрями или судами. Солнце кажется нам немного меньше, и мы получаем от него меньше света и теплоты. Глаза наши, более чувствительные, видят лучше, чем ваши. Температура немного более возвышена.