Это что, получается, я его штопала?
Что тут вообще происходит?
Дверца кареты распахнулась, пропуская меня в темное, пахнущее дорогим табаком и вереском нутро. Кто-то из сопровождающих без особых церемоний подхватил меня за талию и впихнул внутрь. Я споткнулась о вытянутые поперёк ноги и упала на мягкие подушки неловко, боком, чуть не вывихнув плечо.
Мужчина, скрывавшийся в тени напротив, хмыкнул.
— Ну здравствуй, дочь, — и выдохнул мне в лицо клуб дыма.
Брыкая ногами, я отползла подальше от высокого сухопарого брюнета с орлиным носом и узкой полоской бороды на подбородке. Глаза мои потихоньку привыкали к полумраку кареты, выхватывая из тени все новые подробности похитителя. Тот отставил в сторону руку, обильно украшенную перстнями, и дважды стукнул в пол кареты тростью с массивным набалдашником.
Резкий рывок, из-за которого я чуть не свалилась ему под ноги, — и мы тронулись с места, подскакивая на каждом булыжнике. Скорость не увеличивалась, ползли мы еле-еле, но и при таком неспешном движении трясло так, что зубы готовились раскрошиться в труху.
Шок от похищения и свежих откровений бугаев схлынул, и до меня наконец дошли все тонкости приветствия, которым меня встретили.
— Кто я, простите? — запоздало изумилась я. Похититель откинулся на мягкую спинку дивана и постучал друг о друга унизанными перстнями пальцами. Вроде вяло поаплодировал.
— Хорошая попытка, засчитано. Только вот разыграть передо мной амнезию не выйдет. Я прекрасно знаю, что силёнок на полноценное переселение у тебя не хватит. А значит, можешь расслабиться и обнять старика отца.
Он даже распахнул объятия для наглядности, куда именно мне нужно броситься. Я же только глубже забилась в угол. На потере памяти благоразумно настаивать не стала. Похоже, переселение у его дочери очень даже получилось…что бы это ни значило. Либо вышел какой-то казус, и она все забыла. Тогда почему у меня он не вызывает ни малейших чувств? Ни дочерних, ни каких-либо еще. Совершенно посторонний человек.
— Ты всегда была черствой ледышкой, — поморщился мужчина, снова обхватывая набалдашник трости, уже обеими руками, и я понимаю, что шоу с объятиями было тоже проверкой. И, кажется, я ее прошла. — Что ж, теперь, когда мы удостоверились в твоей личности и нашей семейной взаимной любви, расскажи-ка мне, дорогая, чем ты занималась последние два года. Можешь опустить детали. Что за суета с гильдией цветочниц?
— Ну… — я тяну время, безуспешно пытаясь собраться с мыслями и лихорадочно анализируя новые данные. То есть мы не виделись с ним два года, и до того наши отношения нельзя было назвать тёплыми. Значит, можно огрызаться. — Какая тебе разница?
— Большая, милая, — улыбку, скользнувшую по его губам, никак нельзя было назвать ласковой. Да и улыбкой-то эту гримасу можно считать с большой натяжкой. — От этого зависит наше дальнейшее общение. Так какие у тебя ближайшие планы?
— Заручиться поддержкой герцогини де Сурри и все же открыть гильдию, — честно выпалила я. Проверить мои слова можно в любой момент… Если, конечно, Верховный маг не обманул и передал мою записку. Я ничем не рискую, озвучивая правду. Вопрос только в том, как бы поступила настоящая Лоретта?
— А ты молодец, — мужчина рассматривал меня с удивлением и нездоровым весельем, словно я показала ему необычный и неожиданный фокус. — Удивила старика. И порадовала. Лучше меня нашла способ подобраться к королю.
— Да? — полувопросительно согласилась я. Когда не понимаешь, о чем идет речь, лучше всего поддакивать собеседнику. Особенно если у него в руках ключ от твоих наручников.
Что-то прочитав по моему лицу, он спохватился и наклонился вперед, прикладывая печатку к зеленоватым браслетам на моих запястьях. С призрачным «Дзин-нь» они разомкнулись, бессильно скатившись по моим юбкам куда-то под сиденья. Я потёрла руки, чувствуя, как то неведомое, которого я не осознавала, пока не была его лишена, снова свободно циркулирует внутри меня. Кисти разогревались, неспешно, будто я пару часов провела на морозе без перчаток, кожу пощипывало, а пальцы слегка онемели.
— Неприятно, но ты уж прости, подставляться лишний раз я не собирался. Не был уверен до конца, на чьей ты стороне, — посочувствовал мне в своей оригинальной манере мой гипотетический отец.
— А теперь? — буркнула я, массируя запястья. Мужчина снова откинулся на спинку дивана, не отрывая от меня цепкого хищного взгляда.
— Все еще не уверен, но готов рискнуть, — хмыкнул он. — Продолжай в том же духе. Нам нужны связи во дворце. Выясняй все: сплетни, слухи, малейшие оговорки Их Величеств. Хочу точно знать, что там творится. Я пришлю связного.
Он снова дважды стукнул в пол кареты. Та прокатилась еще немного, свернула влево и остановилась. Дверца распахнулась, впуская стрекот цикад и густой аромат полыни и лаванды. За милой беседой я не заметила, как наступил полдень.
— Помни наш уговор, — буркнул на прощание любящий папаша, провожая взглядом мои неловкие телодвижения в сторону выхода. — Разведай все что можно об окружении короля и вдовствующей грымзы. Любая деталь может быть важна, так что уж постарайся, доченька!
Стоило мне ступить на неровные камни мостовой, как дверца кареты за мной захлопнулась, свистнул кнут и под грохот колес мой новоявленный родственник укатил.
Оглядевшись, я поняла, что стою в квартале от дома Клеменс. Возвращаться в разгромленное жилище и оправдываться перед безвинно пострадавшей женщиной было боязно до дрожи в коленках, но я преодолела себя и все же двинулась вдоль улицы к знакомой калитке.
Больше мне идти все равно было некуда.
Глава 13Вопреки ожиданию, Клеменс не погнала меня обратно на улицу. Впрочем, причитать и ощупывать на предмет повреждений тоже не стала. Молча пустила в дом, когда я робко постучалась в калитку. Отчасти надеялась, что не откроют, и я с полным правом пойду бродить по улицам, искать проблем на свою голову. Дополнительных. Эдакая особо извращенная форма мазохизма.
Но нет, открыли, пустили, Ирен меня, правда, сверлила взглядом, далеким от ее обычного дружелюбия. И я ее понимаю и совершенно не виню. Прилепись к моей матери неизвестного происхождения приблуда, из-за которой их чуть обеих не побили, я бы тоже не фонтанировала счастьем.
Жаль, не получилось выудить у новоявленного отца информацию о других моих родственниках. Есть ли у меня, к примеру, мать? Когда-то была, понятное дело, но жива ли?
Остаток дня я провела, возясь в саду. Выкорчёвыванием сорняков и перебирание вручную комковатой земли действовало на меня не хуже медитации, приводя мысли в относительный порядок. Не чувствуя вкуса еды, пообедала куском пирога с молоком, любезно оставленными мне на кухне женщинами.
Когда на улице окончательно стемнело, Клеменс с дочерью удалились наверх, спать, а мне возвращаться в тесную комнатушку, окно которой толком и не открывалось, не хотелось. Стены душили, мысли разбегались… Я снова вышла в сад и бездумно присела на лавочку у курятника, кутаясь в тёплую шаль, купленную пару дней назад на рынке, и прислушиваясь краем уха к уже привычному недовольному квохтанию за тонкой деревянной стенкой.
