Книга Вызов - Эль Кеннеди

Полуфинал против Миннесоты обещает быть жарким с самых первых минут игры. Болтовня в соцсетях не на шутку нас разозлила, и когда мы с парнями в пятницу вечером вступаем в игру, мы уже на взводе и готовы порвать в клочья этих уродов. Но мы стараемся придерживаться нашего плана игры – давить на соперника, не расслабляться. Миннесота – техничная команда, но они не смогут выдержать наше давление в течение шестидесяти минут. Мы не дадим им даже прикоснуться к шайбе и на каждом шагу будем дышать им в затылок. Каждая передача ясно даст им понять: сдавайтесь, а то будет больно. Первый период мы заканчиваем без голов. А во втором, прямо с порога, Хантер завладевает шайбой в выходе один на один и бьет прямо в ворота, выводя нашу команду в лидеры.

– Молодец! – гремит тренер со скамьи, хлопая своей папкой по ограде из плексигласа.

Он объявляет замену, и мы с Хантером откидываемся на ограду и льем себе в рот воду из бутылок с логотипами производителя спортивного питания. Остаток нашей линии садится на скамью, приклеившись взглядами ко льду. Защитники Брайара с трудом удерживают Миннесоту вне зоны, и тренер рявкает на них, чтобы они собрались.

– Чувак, ты должен повторить тот трюк, – говорит Баки Хантеру. – Трахни этого рыжего Дика и просто лети вперед – ему не хватит скорости за тобой успеть.

Баки прав. Хантер сегодня на льду самый быстрый. Никто не может его остановить.

Мы меняемся на лету, выходя с капитаном вместо Алека и Гэвина. Мы чуть ли не плавим лед, готовые увеличить отрыв еще одним голом. Но у Миннесоты, похоже, вся жизнь проносится перед глазами, потому что, когда Хантер в следующий раз принимает пас, номер девятнадцать из Миннесоты вбивает его в борт. Глаза мне заволакивает красная пелена, когда я вижу, как мой капитан ударяется о лед, и не успевает еще прозвучать свисток, как я вдавливаю засранца в стекло.

– Слезь с меня, красавчик, – рычит он.

– Еще чего.

Мы мутузим друг друга кулаками и локтями. В какой-то момент обе скамьи пустеют – игроки занимают кто мою, кто другую сторону в этой драке – и я чувствую град ударов по ребрам. В итоге мы с девятнадцатым оба садимся на свои штрафные скамьи. Оно того стоило, мать твою.

Миннесота уравнивает счет броском одного из нападающих прямо под конец второго периода. Мы тащимся в нашу раздевалку, чувствуя на себе давящую тяжесть этого счета – 1:1.

– Неприемлемо! – Тренер Дженсен набрасывается на наших защитников в ту же секунду, как распахивает дверь. – Мы им поддались в последние три минуты. Где была наша защита, а? Дрочила в углу?

Мэтт, который весь сезон был лидером по очкам в защите, стыдливо опускает голову.

– Простите, тренер. Это я виноват. Не смог перехватить тот пас.

– Мы все поняли, тренер, – говорит Хантер со стальным блеском в глазах. – В третьем мы с ними покончим.

Но в третьем периоде все идет не по плану.

Гэвин внезапно падает на лед – видимо, потянул бедро, – и ему приходится выйти из игры. Потом Мэтта отсылают на скамью за большой штраф [12]. У нас отлично получается играть, но время заканчивается, и кажется, что Миннесота раздирает нас на части. У них появляется второе дыхание, в то время как половина из нас уже еле дышит. Поддерживать высокое напряжение становится все сложнее, и в нашей защите появляются пробоины. Нападающие не могут найти открытых мест, чтобы перехватить шайбу или выйти один на один.

Игра для нас превращается в тяжелую, жестокую битву. Наш противник теперь быстрее и агрессивнее, и вот тогда это и происходит. Миннесота делает четыре последовательных паса и оказывается на шаг впереди всех нас. Их левый нападающий бросает шайбу мимо перчатки нашего вратаря Бориса и поднимает счет Миннесоты на один пункт.

Это ровно на один больше, чем нужно.

Мы не можем выровнять результат. Звучит сигнал, означающий конец третьего периода. Конец игры.

Мы исключены.

* * *

В раздевалке как будто гребаные поминки. Никто не говорит ни слова и даже не смотрит друг на друга. Гэвин со льдом на бедре бросает мусорное ведро через всю комнату, и от грохота все вздрагивают. Для него как для четверокурсника это был последний шанс пройти на чемпионат, а он даже не смог закончить игру. Что бы кто ему ни сказал, он будет до конца жизни верить, что мог бы все изменить. То же касается и Мэтта, который будет терзаться чувством вины из-за того, что то наказание стоило нам потери скорости, которая могла бы помочь нам уравнять счет.

Когда входит тренер Дженсен, в комнате тихо, если не считать работающего в углу вентилятора.

– Ужасно обидно, – прямо говорит он, потирая челюсть. Он вспотел почти так же сильно, как и мы.

Негативные эмоции заполняют комнату. Гнев, разочарование, расстройство. И изнеможение от такой долгой игры на пределе сил медленно охватывает нас, заставляя плечи опасть, а подбородки – поникнуть.

– Не так мы хотели закончить, – продолжает тренер. – Для четверокурсников: я хотел довести вас до большой победы – но сегодня у нас это не получилось. Для остальных: в следующем году попробуем еще раз.

В следующем году.

Мы с Хантером обмениваемся решительными взглядами. У нас как у третьекурсников есть последний шанс оставить после себя наследие в Брайаре. Золото, славу и вот это вот все.

Отклоняясь от своего обычного емкого-и-совсем-не-ласкового стиля, тренер продолжает свои речи: говорит, что доволен тем, как мы играли сегодня, прогрессом, которого мы добились с начала сезона.

Я предпочитаю верить, что лучшие дни еще впереди, потому что сейчас атмосфера в комнате омерзительная. Сегодня умерла мечта. И только сейчас, думаю я, большинство из нас осознает, что мы свято верили в то, что титул уже у нас в кармане. Нам ни разу не приходило в голову, что мы не будем играть в финале. А теперь мы просто поедем домой и притворимся, что нас не будет мучить совесть.

Охренеть как ненавижу проигрывать.