По крайней мере, я примерно так оценивал свои ощущения предчувствия.
«Пошли», – показал взглядом в сторону коридора, и добавил также беззвучно, шевеля одними губами: «Внимательнее».
Кивнув, Войцех перехватил пистолет. Ясно, что слова о моем плохом предчувствии он воспринял более чем серьезно. Кожа его побледнела, скулы заострились – явно снова активировал разгон организма и боевые импланты.
Глядя на поляка, я вдруг подумал, что если удлинить его тронутые сединой волосы, он станет удивительно похож на каноничного Геральта, когда тот зельями токсично обгашен. Усиливая впечатления, у Войцеха на ставшей молочно-белой коже еще ярче, чем во время утреннего покушения проступила сетка темных вен. Все, к бою на предельных скоростях Войцех точно теперь подготовлен.
«Готов?» – беззвучно, одними губами, произнес он.
«Готов» – кивнул я, окончательно принимая решение.
Войцех просунул гибкую трубку объектива в выбитое окно входа с черной лестницы, сканируя коридор. В доме такого уровня централизованное видеонаблюдение отсутствует, но может быть у кого в квартирах здесь есть.
Но здесь, в этой части коридора, видеонаблюдения ни у кого не оказалось.
Проскользнув в приоткрытую дверь, мы вышли в общий холл и двинулись к лифту. Здесь никого не было, у стен стояло несколько продавленных диванов, валялась парочка укатанных детских велосипедов.
У поворота, ведущему к квартире Барбосы, мы остановились. Видеонаблюдение у него наверняка имеется. Так, что он узнает обо всех появившихся в его луче коридора гостях. А если сам не дома, то любое фото движения в коридоре наверняка приходит ему на почту, или даже оповещением в дополненной реальности.
Судя по закушенной губе Войцеха, который изучал показания сканера, так оно и было. Но смутило поляка несколько иное.
«Полицейская глушилка стоит» – одними губами произнес он.
Полицейская глушилка – это девайс, который локально вырубает всю электронику на выборочно ограниченном и настраиваемом пространстве. Такие используют полицейские штурмовые группы, что довольно актуально в условиях плотно заселенных человейников.
Только присутствия штурмовых групп здесь на этаже незаметно, как и самой даже вполне обычной полиции, а вот глушилка есть. А это значит, что перед нашим здесь появлением какие-то люди уже пришли в гости к Барбосе. Причем люди серьезные, с немалыми ресурсами.
«Олег?» – внимательно посмотрел на меня Войцех.
«А что сразу Олег?» – едва не огрызнулся я, находясь в полном в расстройстве.
Прекрасно понимая, что в любом другом месте, в любое другое время было бы благоразумным сейчас развернуться и уйти. Но в моих ушах, словно вживую, зазвучали слова Астерота:
«И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевал против дракона. Дракон и ангелы его воевали, но не устояли, и не нашлось им места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змей, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, а с ним и ангелы его были сброшены».
Это были слова Астерота, который таким образом рассказал эпилог истории борьбы за власть в моем прошлом мире.
Война за судьбу этого мира только началась.
Интересно, насколько удивились бы те, кто узнал, что судьба планеты сейчас в руках Артура Волкова, который выходит на свое очередное поле битвы – в серой бетонной коробке человейника, разрисованной небрежными граффити?
А еще интересно, когда Моисей Яковлевич придумывал имя моей новой личности, кто ему нашептывал, и в какое интересно ухо, побуждая дать моей новой маске имя Драго Младич?
Потому что, если интерпретировать на русский, мое новое имя вполне может звучать как «Молодой Дракон».
Да, в любом другом месте, в любое другое время было бы благоразумней развернуться и уйти. Но не здесь и не сейчас; не для меня. Потому что мне сейчас нужно буквально грудью, как пули, ловить любые пролетающие мимо возможности. И, похоже, на том кресте, который предстоит нести мне в этой командировке, места для разумия и благоразумия просто не предусмотрено.
«Олег?» – еще раз переспросил бледный как сама смерть Войцех.
Я несколько раз глубоко, до гипервентиляции легких, вздохнул. После, машинально, несколько раз коснулся индикатора наличия патрона в патроннике.
«Работаем», – произнес я, глядя в глаза Войцеху, и вышел из-за угла.
Держа наготове оружие, быстро миновали весь коридор и подошли к торцевой последней двери – квартире Барбосы. Я закрыл рукой обычный – вполне стандартный глазок, Войцех в этот момент присел рядом с замком. Вставив универсальный ключ, он с усилием, но медленно – чтобы без шума, вставил его в замочную скважину. И полностью загнав, с усилием попытался повернуть.
Неудачно – от напряжения у него даже вены на висках вздулись, но болванка ключа даже не думала проворачиваться в личинке замка. Я хотел было предложить свою помощь – все же у меня рука отличается от обычной человеческой. Но Войцех и сам под стимуляторами. Он сейчас даже прекратил нажим, потому что само тело замка начало с мягким хрустом двигаться вместе с болванкой отмычки, сминаясь и сминая тонкий металл железной двери.
«И здесь Китай!» – удивился внутренний голос.
Коротко глянув на меня, Войцех вдруг потянул ручку, которая легко опустилась вниз, и дверь чуть приоткрылась.
«Было открыто» – сказал мне его быстрый и немного недоуменный от простоты решения взгляд.
Войцех приоткрыл массивную дверь еще немного, просовывая туда гибкую трубку объектива. В дополненной реальности у меня отдельной картинкой отобразилась просторная, но пустая сейчас прихожая. И почти сразу мы услышали приглушенный прикрытыми межкомнатными дверьми и расстоянием большой квартиры крик человека – громкий, истошный. Так кричат, захлебываясь от отчаяния и боли, которую невозможно терпеть.
Войцех, отсекая звуки крика, прикрыл дверь и снова вопросительно посмотрел на меня.
«Погнали», – посмотрел я на Войцеха.
«Триста… тридцать… три!» – прошептал он, на счете «три» открывая дверь и бесшумно скользнув внутрь.
Глава 5
Я еще только мягко прикрыл за собой дверь, а Войцех уже стоял возле арки прохода, заглядывая в широкий холл. Держа оружие наготове, в несколько быстрых шагов я оказался рядом.
Безумный крик в это время прекратился, сменившись долгим, полным отчаяния стоном. Который определенно доносился из открытой двери кабинета. Что в нем происходит, видно не было – отсюда заметна лишь часть стеллажа с книгами.
Войцех жестом показал мне подождать. Его зрачки снова полностью закрыли радужку и выглядели почти полностью черными; поляк замер в полной неподвижности, задействовав системы сканирования собственных имплантов.
Я, также как и Войцех, замер и даже не дышал. Только глазами шевелил, осматривая просторный холл, где никого не было. Вернее, живых людей не было – так-то в центре помещения лицом лежала мертвая девушка. Обитательница улиц, причем довольно высокой иерархи – ее спину покрывала синяя вязь живой татуировки, переходящая на бедра. Девушка определенно мертва – под ее головой и грудью расплылась темная лужа густой крови, а вот спрятанный в татуировке свет еще жил, хотя его сияние понемногу угасало.
