— По той же причине, по которой они не стреляли в нас, несмотря на то что наблюдали уже несколько часов. Они боятся, но им любопытно. Они считают нас великанами, рожденными небом.
— Великанами, — мрачно проворчал он.
Он-то думал, что она спала в его объятиях. Эльфу было хорошо оттого, что он защищал ее. А на самом деле все было иначе. Она берегла его. Когда-то Фальрах был игроком, который никогда не проигрывал, и мог предвидеть, что предпримет противник. И не важно, сражался ли Фальрах за карточным столом или на поле брани. Эльф гордился своими способностями. Когда-то он был знаменит, на что-то годился. Теперь он всего лишь балласт в бесцельном путешествии.
— Они никогда не видели эльфов, — сказала Эмерелль. — Они еще не решили, убить нас, съесть или попросить о помощи.
— Чудесно. Может быть, нам просто уйти? Что мы забыли в этой глуши? Дай мне пару недель за карточным столом — и я смогу подарить тебе дворец.
— И ты думаешь, что это не привлечет внимания? — с улыбкой произнесла она. — Я хочу мира. И хочу, чтобы ты был рядом. Что мне с того, если ты будешь проводить дни за карточным столом, а я — сидеть во дворце одна? Поверь, не такой жизни я хочу. На протяжении столетий была я пленницей своего дворца. Но кроме этой есть еще очень весомая причина отправиться в деревню. Если мы повернем, это будет похоже на бегство. Здесь действуют иные законы, Фальрах. Если они подумают, что мы бежим, то мы перестанем быть рожденными небом великанами. Тогда мы станем просто добычей.
Протянутая рука
Всего несколько пустых мисок. Никодемус чуял, что когда-то в них была еда. Быть может, пару дней назад. Он испытывал убийственный голод, настроение было плохим. А еще ему было страшно! Они несколько часов бродили по тропам альвов. След он потерял. В конце концов лутин просто пошел вперед. По одной из восьми возможных дорог. И открыл врата на низшей звезде альвов, потому что почувствовал, что кто-то не так давно покинул золотистую паутину. Кто же ходит через низшие звезды альвов? Немногие настолько безумны. Может быть, он нашел эльфов… А может быть, и смерть… Чем дольше они искали, тем сильнее ярился Мадра. И только страх удержал тролля от того, чтобы причинить спутнику вред. Мадра знал, что без помощи никогда не выберется из паутины троп. А теперь они в этой распроклятой глуши перед разрисованным камнем.
Какой-то звук заставил Никодемуса обернуться. За спиной стоял Мадра. Тролль был большим, как скала. Он тоже был голоден. Лутин услышал, как урчит в животе у великана. Звук, лишь немного уступающий по громкости раскату грома во время грозы. Никодемус знал, что опозорился.
Тролль мрачно взирал на полулиса. Лутину оставалось надеяться, что он потеряет сознание, когда этот ублюдок вырвет ему руку. Нет, лисьехвостому совсем не хочется смотреть на то, как его будут жрать.
Мадра опустился перед спутником на колени и протянул вперед правую руку. Было слишком темно, чтобы увидеть отражение каких-либо эмоций на лице серокожего. Впрочем, вероятно, лутин ничего не разобрал бы и при ярком солнечном свете. Тролли не были задушевными ребятами.
— Дай мне руку! — Не голос, а самая настоящая бездна.
Никодемус подумал было, что пора улепетывать. Но он не сможет убежать от тролля. Вероятно, лутин проворнее, но уж точно не быстрее и не выносливее этого верзилы. Мадра его нагонит. Бегство только оттянет неизбежное. Когда-то полулис учился превращаться в канюка. Но необходимое слово силы забылось. Он слишком рассеян в таких вопросах… Никодемус посмотрел на Мадру. Все равно бесполезно. Для того чтобы превратиться, нужно несколько мгновений. Если тролль увидит, как он скрючивается, как на нем растут перья, он наверняка не станет ждать, пока он улетит.
— Руку!
Коротышка сжал губы. Он перенесет это с достоинством.
Как мужчина. Тролль сказал, что позаботится о том, чтобы попутчик не умер. Но Никодемус не мог себе представить, что эти мощные лапы способны лечить тяжелые раны. Во всяком случае, не раны существ меньше рогатой ящерицы.
Рука лутина лишь слегка дрожала, когда он протянул ее троллю. Мадра схватил ладонь. Затем положил левую руку ему на плечо над правой рукой. Пятерня тролля была достаточно большой, чтобы раздавить грудную клетку кобольда.
Никодемус зажмурился. Он не хотел смотреть на это.
— Молодец, лисьеголовый. Я нашел там, впереди, следы эльфов. Ты великий колдун. Я думал, ты только болтать горазд. Прости.
Никодемус почувствовал, что у него подкашиваются ноги.
Нужно сесть. Должно быть, это сон. Он недоверчиво ощупал правую руку. Она была на месте. Но тролли не извиняются.
Никто никогда ему не поверит!
— Идем, мы их нагоним.
Никодемус хотел встать, но ноги снова подкосились. Долгий путь по золотой паутине и страх истощили его силы.
— Я больше не могу. Иди вперед. Я найду тебя позже.
Мадра запрокинул голову. Он стал похож на волка, который собирается выть на луну. Тролль шумно втянул носом воздух.
— Нет, лисьеголовый. Здесь чужие запахи. Будем держаться вместе. Хватайся за уши! — Мадра подхватил Никодемуса и усадил на плечи, прежде чем тот успел возразить.
Шея тролля была на ощупь словно отшлифованный водой камень. На кожаных ремешках висели тролльские амулеты.
Голова Мадры была лысой.
— Уши! — напомнил лутину спутник.
Никодемус медлил. Уши лутина были очень чувствительны.
Но когда Мадра тронулся в путь, выбора у полулиса не осталось. Он ухватился. Уши оказались шершавыми и, казалось, состояли сплошь из хрящей, как куриные лапы. За них было удобно держаться.
Мадра перешел на легкую рысь. Бежал он пригнувшись. Лутин не понимал, что тролль видит в этих камнях, по какому следу идет. Сам полулис не видел ничего. Но Мадра ни разу не остановился. Казалось, он был совершенно уверен в том, что делал.
Ночь давала приятную прохладу. В темноте было не разобрать, где они теперь. Но тролль был прав. Запахи здесь и впрямь были чужие, воздух — сухой и пыльный. Земли Ветров наверняка очень далеко.
Видел бы его сейчас Элийя! Лутин, едущий на тролле. Такого еще не бывало. Все сочтут Никодемуса лжецом, если он расскажет об этом. Если, конечно, они не принесут Сканге головы убийц. Тогда слава о полулисе останется в веках. Как только они устроят привал, он запишет все в дневник. Зафиксирует для вечности!
Никодемус уверенно улыбнулся. У них получится. Если он скачет на тролле, то сумеет остановить и эльфов.
Хранитель предков
Глаза кобольда были разного цвета. Один желтый, а второй голубой, как зимнее небо над Снайвамарком. Фальраха это беспокоило. Кобольд же, совершенно очевидно, в свою очередь считал гостей небезопасными, что нисколько не упрощало ситуацию. Кроха был вооружен жалким копьем, к древку было примотано каменное острие. Фальрах рассмеялся бы, если бы на камне не блестела, похоже, та же самая грязь, что и на стрелах прошлой ночью.
