Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Привычная судьба сотен и тысяч детей эмигрантов: Кирилл начал ходить в школу (гимназию) в одной стране, продолжил в другой, в третьей, окончил ее в четвертой… Поразительно, что, вопреки всему этому, Кирилл вырос едва ли не самым образованным человеком среди всех братьев-сестер, хотя особых усилий к учебе не прикладывал. После окончания гимназии в Праге он учился в Карловом университете, но не окончил его, позже, во второй половине 30-х, поступил в университет бельгийского Лёвена, недоучившись и там. Впрочем, насчет учебы именно в Лёвене на сто процентов утверждать не возьмемся, потому что в те годы Кирилл жил в Брюсселе, в доме Щербатовых, где его очень любили. (Глава семейства Павел Борисович Щербатов был адъютантом великого князя Николая Николаевича Младшего, внука Николая Первого, верховного главнокомандующего сухопутными и морскими силами России в начале Первой мировой войны, а одна из его дочерей, Анна, была замужем за Сергеем, двоюродным братом писателя Владимира Набокова, и скончалась в 2010 (!) году, успев отметить свое стооднолетие.) Возможно, что Кирилл жил в Брюсселе, а учился в Лёвене. Но не исключено, что учился он тоже в бельгийской столице.
Какой-либо постоянной работой Кирилл Набоков не располагал довольно долго (некоторое время он работал военным переводчиком в Германии), пока не женился на бельгийке Жильберт Барбансон, с которой в Брюсселе открыл туристическую фирму. В 1964 году Кирилл получил предложение от радио «Свобода» и переехал в Мюнхен. По плану Жильберт должна была к нему присоединиться позднее, но в том же году 16 апреля, за несколько дней до дня рождения своего брата, Кирилл умер от инфаркта, не дожив даже до собственного 53-летия. Его жена, младше на десять лет, прожила еще меньше, погибнув при крупном пожаре в торговом центре три года спустя.
Казалось бы, можно ставить точку. Но нет.
О Кирилле известно мало. Мы не знаем, как он пережил войну (известно, что он незадолго до ее окончания жил в Баварии, совсем недалеко от чешской границы, – его сестре Елене Сикорской кто-то рассказал, что видел там Кирилла и что он себя неплохо чувствует; в Прагу меж тем он не приезжал). Мы не знаем его отношения к родителям, разделял ли он нелюбовь к старшей сестре и обожание младшей (хотя знаем, что он иногда навещал Сикорскую, а после возвращения Владимира в Европу они иногда встречались втроем). Мы мало знаем о привычках и интеллектуальных предпочтениях Кирилла, только какие-то обрывки, наподобие того, что он обожал фольклорные ресторанчики, ценил хорошие автомобили, к точным наукам не тяготел, в какой-то момент хотел заниматься естествознанием, в частности бороться с малярией в Африке (об этом желании Кирилла писал В. В. Набоков в письмах).
Зато у нас сохранились некоторые его стихи.
Профессор, доктор наук Марина Ледковская (1924–2014; мы упоминали ее в главе о Сергее Набокове), двоюродная племянница В. В. Набокова, в статье «Забытый поэт», опубликованной в 1996 году в американском «Новом журнале», ссылаясь на слова писателя Н. А. Раевского, утверждает, что Кирилл Набоков все свои стихи посвящал одной-единственной даме, но не жене Жильберт, а однокласснице по пражской школе Ирине Вергун, и в 1964 году готовился к ее очередному приезду из США, где она жила с довоенных времен, и все это, вкупе с занятостью по работе, трагическим образом сказалось на его самочувствии. Верить ли романтическому нюансу – каждый решает сам (то, что Вергун была возлюбленной Кирилла в юношеские годы – факт, но правда ли то, что это чувство не прошло, можно подвергать сомнению, хотя и категорически отрицать тоже не стоит).
Кроме того, в статье Ледковской приводятся два мнения: того же Раевского и Вадима Морковина (поэта и критика, участника того же «Скита»). Раевский полагал, что авторитет В. В. Набокова не позволил развиться таланту Кирилла («сверкающая звезда затмила скромную пока звездочку»), а Морковин и вовсе утверждал, что, «несомненно, Кирилл – как поэт – был гораздо значительнее Сирина». Даже при том, что стихи – далеко не главное, чем сейчас славен В. Набоков, согласиться с мнением хотя бы Раевского, и тем более Морковина, очень сложно. Кирилл Набоков, конечно, обладал поэтическими способностями, но особой оригинальности и независимости в его стихах нет.
Мнения Раевского и Морковина спорные, однако в той же публикации Марины Ледковской приводятся стихи Кирилла, которые мы можем если не оценить, то хотя бы почувствовать и составить свое впечатление.
ТВОРЧЕСТВО
Темно и трудно зрел напев. Я ждал, когда наступит время и синяя волна, вскипев, все нарастающее бремя еще не созданных стихов с моей души легко поднимет, и в мир живых и ясных слов, как на зеркальный берег, кинет.
(Впервые опубликовано в берлинской газете «Руль», июнь 1930 года.)
А вот стихи, навеянные текстами и посвященные памяти знаменитого Фридриха Гельдерлина (немецкий лирик, зарабатывавший частными уроками, был страстно влюблен в мать одного из учеников, метафорически нарек ее Диотимой и обращался к ней в своих стихах):
IN MEMORIAM HOELDERLIN
Диотима, вернись… я сгораю, падая во тьму, ты сквозь жизнь прорастала огромной тенью, ты зимою цвела, ты, сияя мне одному, а зима отвечала горячею розой и пеньем. Ты помнишь ту жизнь, Диотима? Тогда все ночи и звезды сквозь нас восходили – и бились в дремоте, в зеркальных тенетах пруда, а в небе шумели орлиные крылья, и черные клювы мерцали в ночи, любовь поднималась, как клекот на скалы… Но крылья затихли… и солнца лучи текут и пронзают, холодные тонкие жала. Все в ночь обращается… слышишь, все в ночь… И в солнце бессолнечном, в темные годы я вижу тебя, отступающей в ночь, в пустые пространства жестокой и спящей природы.
(Впервые опубликовано в третьем сборнике объединения «Скит», 1935 год.)
И еще одно стихотворение, написанное в 1963 году, которое Марина Ледковская называет последним в жизни Кирилла Набокова – «Последняя ночь в Мариенбаде»:
LA NUIT DERNIÈRE À MARIENBAD
Мариенбады будут сниться, как снились мне вчера пролеты, статуи гостиниц и представленья до утра, ступени лестницы, ведущей и уводящей в никуда, – в стрелковый зал, туда, где лучше забыть надежду навсегда, – в ту комнату, в тот свет слепящий, где на мгновение она была живою, настоящей, как фотография из сна.
Ледковская пишет, что это стихотворение посвящено той самой «любви и музе» (так это или нет, мы вряд ли узнаем), Ирине Вергун, а также что в этих строчках «подводится итог жизни поэта» и что они «пронизаны мистическим предвестием скорого ухода в мир иной». Отодвигая в сторону красоту последнего предположения, согласиться с ним нелегко: Кирилл Набоков на момент внезапной смерти был совсем не старым, от неизлечимых болезней не страдал, наоборот – у него начинался новый этап в жизни, любимая им Бавария, Мюнхен, интересная работа на радио. Тем более стихи были написаны не накануне смерти, когда еще можно предположить какие-то трансцендентные озарения, а как минимум за полгода (датировки стихотворения нет). Вероятнее, в тот момент Кирилл Набоков просто находился в элегическом настроении.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
