С трудом подавляю нервный смешок, — но мы оказываемся в пустом помещении.
— Теперь здесь жить будешь, — спускает меня на пол. — Дом, как оказалось, не для тебя. И, кстати, раз уж ты так любишь погулять, — ничего не имею против. Даже дверь запирать не буду. В бассейн к нашим друзьям — тоже. Вдруг тебе скучно станет, а? Или им… Они, кстати, и без воды прекрасно себя чувствуют.
И, хоть только что ноги меня почти и не держали, теперь я с ужасом отшатнулась к дальней стене.
— Не переживай. Тебе ключ от твоей двери оставлю.
А вот теперь он даже усмехается! Одним краем губ. Жутко так. Ну да, — кто бы мог подумать, что у него вызывает улыбку что-то, чему способны улыбаться нормальные люди! Да как же!
А он, все так же усмехаясь, подходит ближе, не оставляя мне пространства даже для вдоха.
— Просто будь нежной и покорной, — шепчет, снова переходя на хрип и зарывается обеими руками мне в волосы, массируя голову. — Ты мне нравишься, но даже мое терпение не безгранично…Будешь вести себя нормально — и все по-другому будет.
Наклонился, как будто запах моих волос в себя втягивает, — а что там втягивать, когда я вся, насквозь просто пропахлась им? Так, что себя саму не чувствую!
И разворачивается, громко захлопывая за собой дверь.
А я…
Я остаюсь в темноте. Полной, — как снаружи, так и внутри. Темнота, — черная, как воронка, что засосала меня, — и уже, кажется, никогда, никак не мне выбраться обратно, — наружу, в жизнь, туда, где свежий воздух!
Над самым потолком маленькое отверстие, перечеркнутое прутьями решеток.
На полу — матрас и одеяла.
В углу — торчит ручка душа, а над ней — слив. Такой же рядом, — видимо, подобие туалета. Даже полотенца по матрасу сброшены. И книга какая-то — потрепанная да потертая…
Это что же? Гостевая комната для особенных гостей? Таких, как я, он, что ли, здесь держит?
Зачем-то же здесь все кто-то оставил, — и чистота такая, что ни пылинки, — даже специально пальцем по полу провожу.
Боже! Кажется, все еще гораздо хуже, чем я думала с самого начала!
И что мне теперь остается? Радоваться, что в любой момент могу сбежать к крокодилам, не дав ему полной власти делать со мной все, что ему угодно?
Зря я думала, что выхода нет, — вот он, пожалуйста! Миг — и готово!
Только вот такой выход хуже самого плена! А я — еще не до такой степени отчаялась…
Обняв себя руками за плечи, падаю на матрас.
Даже реветь и орать не могу, хоть крик и рвется из глубины груди. Просто не могу.
Приваливаюсь к холодной стенке, — и проваливаюсь в блаженную темноту.
Глава 30
Морок.
Блядь!
Я злился так, как давно уже не ощущал злости!
Мало того, то поддался непонятно на что в этой девчонке, — то ли на нежность ее хрупкую, — такую… С нераскрытой, но прям плещущейся внутри чувственностью, — вот, кажется, только притронься, — и она хлынет наружу, затопит своей негой, то ли на девственность ее, то ли на неумелость.
То ли на запах ее этот одуряющий, терпко-дурманный повелся, как мальчишка!
Или на ощущение какой-то странной чистоты, что сквозила, кажется, даже в ее дыхании…
Злился, блядь, — потому что не тянуло меня ни к одной так никогда!
Удовольствие, — да, я привык получать от женщин наслаждение. А когда оно еще и идет вкупе с правильными мозгами, то это к тому же еще и удобно, — вот как с Эстер, например.
Но тут — шлюха же просто! Простая, обыкновенная шлюха!
Ну, и что, что девственница, — это ни о чем не говорит!
Знаю я таких девчонок, таких специально в завдения подбирают.
Вначале присматриваются, ставят на какие-то мелкие работы, — хрен ведь знает, как еще себя девчонка поведет! Может, истеричка, а клиентам нормальные, сладкие нужны. А, может, вообще — блядь, которая со всеми подрят трахаются во все щели — таких в элитные места, типа «Звезды» Маниза не берут, — на помойке таким место, кто ж себе репутацию будет портить?
Учат их понемногу потом, — и даже если девственница, которую такой специально и оставляют, чтобы первый, кто купит, заплатил за нее побольше, — то уж в остальных ласках они достигают максимального мастерства! Особенно в том, как ублажать клиента ртом! Причем — где угодно, да хотя бы и в той же Звезде, пока он ужинает или переговоры с партнерами ведет! Стоят на четвереньках под столами и ротиком работают, — только задницы из-под стола торчат, чтобы и других окружающих заинтересовать!
Выпускать потом начинают, напитки разносить или танцевать, — кто как выходит. Дают посетителям присмотреться. Цену набить. Клиенты же в таких клубах постоянные, — вот аукционы и устраиваются. Кто выше цену предложил и дальше она не поднимается, — тому и отдают, — а там уж как пойдет, — может, на пару дней или на месяц себе кто-то девку возьмет, а, может, на пару часов — до следующего клиента. Который, вполне возможно, будет сразу же после первого, — и плевать всем на только что порванную целку!
Да у Маниза даже полы моют будущие шлюхи! И сами прекрасно знают, естетственно, куда и зачем устроились на работу!
Нет, блядь, я, конечно, понимаю, — есть и те, которые с особенными предпотениями. Которым нравится, когда девки от боли орут и жертву несчастную из себя строят!
И орут девки, и глаза перепуганные и ужасные делают, — чтобы удовольствие клиенту доставить и самим чтоб не досталось. Потому что такие, если страданий не видят, то оформят их плетьми или тупо побоями.
И, блядь, — отвратно, что шлюху такую вот трахая, — не люблю я блядей, в любом их проявлении. И даже не важно, что я первый девчонку распоковал, — блядь, — это характер, натура, и по-любому, где один будет, — там потом сотня пройдет. И по хрену мне, что после меня, — все равно, как на общей помойке себя чувствуешь.
.
Отвратно то, что притягивает она меня чем-то.
Нежным с ней быть хочется, и в сердце просыпается что-то горячее. Жадное до всего в ней — до губ этих красных, до глаз, в которых невинное что-то все-таки плещется, до всхлипов ее тихих…
И — что, блядь, эта шлюха мне устроила?
В жертву несчастную поиграть решила?
Что она делала во дворе, зачем вышла?
Полуголая, между прочим!
Что — бабла ей не отсыпалось за клиента, потому что Маниз мне подарил? Решила срубить с парней моих, пока я там вопросы решаю? Иначе зачем ей в таком виде было из дому выходить?
А цирк этот весь с океаном?
Хотя, — ну да, где-то даже понять могу, — Маниз бы за такое наказал бы так, что лучше бы вниз головой со скалы прыгнуть, чем отвечать за то, что сделала!
