– Ничего, все в порядке, – успокоила Ди подругу, придерживая телефонную трубку щекой и поглаживая Мисси – собачка тоже тревожилась за хозяйку. – А врач… он сделал все, что нужно; говорит – обычные последствия перенесенной травмы, единственное, что ей необходимо, – это отдых.
По особому желанию Анны Ди держала в секрете детали участия Ворда в том, что с ней произошло, по крайней мере насколько возможно. Беф и Келли знали, что Ворд – незнакомец, который помог ей, когда она пострадала от удара граблями и впоследствии, когда потеряла память. Этакий добрый самаритянин (хотя Ди думала о нем иначе).
– А сказала она, почему уезжала, куда? – с любопытством осведомилась Келли.
– О, просто ей хотелось проветриться.
Ди надеялась, этого достаточно, чтобы усыпить бдительность Келли. Вообще она старалась вести себя – ради Анны – так, будто все уже прошло. Но сама Ди просто места себе не находила от возмущения. Как решился этот Ворд сотворить такое с Анной? Как смел и подумать, что она относится к тому типу женщин, которые имеют дело с субъектами вроде Джулиана Кокса! Да Анна переживает, даже если не может получить парковочный талон для машины, и обычно оставляет записку и чек для смотрителя. И будь она какой угодно, ему-то кто позволил поступить с ней так?!
Почему в жизни всегда вот так получается? Такие мужчины, как ее отец и Бру, наперечет, зато тех, кто может с легкостью обидеть женщину, – десятки… нет, сотни. Ди и сама заработала немало шрамов в войне, бушевавшей между полами, но это уже другая история.
Быть может, она судила резко, рубила сплеча, комментируя историю Анны. Но в конце концов это возымело успокаивающий эффект – Анна сейчас спит, а сон для нее важнее всего. Травма после перенесенной амнезии – серьезное испытание. А у нее это сопровождается такими переживаниями. Да, надо проверить, как чувствуют себя ее питомцы, решила Ди.
Придется перед сном прочитать некоторые финансовые отчеты. Ответственность за финансовую империю отца – дело, к которому Ди относится чрезвычайно серьезно. Его неожиданная смерть вынудила ее заняться абсолютно неизвестной работой. Ее долг перед отцом – разобраться во всем и вести дела так же, как при его жизни; кроме того, поддерживать налаженную благотворительную деятельность.
Единственное изменение, которое она допустила, – предала огласке все формы пожертвований: пусть люди знают, каким любящим и заботливым был ее отец.
Одно, время она ужасно по нему скучала. Видел бы он ее сейчас – был бы разочарован? – спрашивала она себя. В некоторых отношениях его можно было назвать несколько старомодным – мечтал, чтобы дочь вышла замуж за солидного человека, имела детей. Но сама она допускала это только при условии, что полюбила бы очень сильно и была бы так же любима. А как полюбить, если не веришь, что любовь, та самая романтическая любовь, о которой Ди мечтала юной девушкой, существует? Любовь – просто слово, которое используют для выхода других, грубых и низменных, эмоций. Любовь или обещание ее – грозное оружие мужчин в борьбе против женщин. «Я люблю тебя», – говорят они, но имеют в виду: «Я люблю самого себя».
– Смотри внимательнее! – шутливо приказала она Виттейкеру. – Не так уж много на свете мужчин, достаточно храбрых, чтобы прийти в этот дом!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
– Как он, мама? – Ворд отложил в сторону газету.
Мать вышла из палаты отчима и закрыла за собой дверь. Лицо ее озарилось улыбкой облегчения.
– Он чувствует себя лучше. Врач хочет немного поговорить с ним, и потом… Он уже видел врача сегодня утром, и тот сказал, это не сердечный приступ. Сейчас получены результаты исследований: думаю, боль вызвана волнением. Ты ведь знаешь, как Альфред волнуется из-за предстоящей поездки Ричи в Америку…
Ворд попытался возразить:
– Но ты же знаешь, ему совсем не о чем беспокоиться…
– Я-то знаю, дорогой, но он… Он считает несправедливым, что ты вынужден финансировать Ричи все годы его обучения в университете, когда ты… – И умолкла под сердитым взглядом Ворда.
– Когда я – что? Когда мне приходилось зарабатывать на жизнь? Мама, ради Бога, не думает же он, что я жалею для Ричи денег…
– Нет, конечно, нет! Он знает, как ты относишься к Ричи, Ворд. – Мать прикоснулась к его руке. – Мы оба знаем. Ты так много сделал для всех нас. Я просто хочу… тебе обязательно надо жениться, Ворд, завести детей… Я знаю, что… – Она вопросительно посмотрела на него. – Ты встретил кого-то, да? Не отрицай, Ворд, в твоих глазах все написано…
Ворд, слишком изумленный, чтобы отрицать это предположение, лишь произнес осторожно:
– Знаешь, мне не хотелось бы говорить об этом.
Ничего удивительного, что мать догадалась о существовании кого-то в его жизни – об Анне. Ведь он все время думает о ней с того момента, как прочитал ее записку. Даже здесь, в больнице, мысли об Анне не отпускают его.
Напрасно он убеждал себя, что все его действия справедливы и это его долг по отношению к Ричи и другим жертвам обмана. О ее преступлении он и не думал, зато так живо вспоминал те невероятные, сладкие ощущения: она лежит в его объятиях, целует его, ласкает; ее аромат, ее руки и нежная кожа… Он ужасно скучает по ней, и чем дальше, тем больше.
– Расскажи мне о ней! – В голосе матери зазвучали властные нотки.
Ворд взглянул на закрытую дверь палаты – помощи отчима ждать в этот момент не приходится.
– Да нечего особенно рассказывать, мама. – Он нахмурился. – О, пожалуйста, не смотри на меня так. – И горько улыбнулся. – Это совсем не то, что ты предполагаешь, вовсе не райская любовь, мама. Это просто ужасно.
В глазах матери он заметил беспокойство и решимость.
– Она обманщица, даже еще хуже – она воровка, – грубо объяснил он. – Никак не могу понять, почему испытываю к ней такое… И даже если она испытывает то же самое ко мне… Сейчас она знает… – И замолчал.
– Рассказывай! – распорядилась мать.
– Тебе это не понравится, мама, – предупредил он глухо.
Минут через двадцать, когда он закончил свой рассказ, лицо матери было очень бледно.
– Ты прав, – произнесла она странным голосом, – мне это не понравилось. О, Ворд! – воскликнула она с болью. – Как мог ты так поступить? Бедная девушка! Что она должна была чувствовать?
– Бедная девушка? – взорвался Ворд. – Мама, да она… – И умолк, запустив пальцы в волосы. – Если кому-то нужно твое сочувствие, так…
– Ворд, она, наверно, страшно обижена, потрясена: зacтaвить поверить, что ты так же любишь ее, как она тебя…
– Минуточку… почему ты думаешь, что она меня любит? – поинтересовался Ворд.
– Но это очевидно. Если бы не любила, то никогда бы… Ворд, конечно, она любит тебя!
– Мама, ты странно рассуждаешь. – Он поколебался, разочарованно покачал головой. – Я говорил тебе – в первый раз я поехал повидаться с ней…
