А на кухне Чарлин Дженкс продолжала изводить Фейт:
— Все было так просто… пока ты не ворвалась и все не испортила. Но мы заставили тебя заплатить за это… — угрожающе шипела она. — Как жаль, что тебя не посадили. Мы все знаем, благодаря кому… Он даже тогда продолжал иметь на тебя виды, твой драгоценный Нэш. Мы все об этом знаем, слышали, как он умолял присяжных проявить к тебе снисхождение. Ты для этого прыгнула к нему в постель, да? А ведь ты была несовершеннолетней! Подожди, скоро и эти слухи расползутся по городу.
Фейт оправилась от шока, который был вызван появлением Чарлин.
— Только попробуй распространить все это вранье про Нэша! — воскликнула она.
Нэш ходатайствовал за нее. Именно он сделал все, чтобы она не попала в заключение!
Нэш услышал все, что мог услышать. Резко распахнув дверь, он вошел в кухню, почти оттолкнув экономку и повернувшись к Чарлин.
— Еще одно слово, еще одна ложь, и тебе придется объяснять все в полиции, — спокойно сказал Нэш. — А, что касается вас, — продолжал он, обращаясь к миссис Дженсон, в то время как побледневшая от ужаса Чарлин начала пятиться от него, — вы уволены и даже не вздумайте больше здесь появляться!
— Я ничего не сделала! — грубо воскликнула женщина. — Чарлин сама захотела сюда прийти, сказала, что ей нужно свести кое с кем счеты.
Она с ненавистью взглянула на Фейт, но, когда Нэш двинулся на нее, Фейт покачала головой, сказав:
— Не связывайся с ней.
— Позвольте предупредить вас, — произнес Нэш, выпроваживая тетю с племянницей в заднюю дверь. — Я намерен пойти в полицию и рассказать обо всем, что здесь произошло сегодня и… тогда.
Фейт поняла по его тону, что это не пустые угрозы и что он сделает именно так, и знала, что они тоже понимают это.
Они остались одни, но Фейт никак не могла справиться с дрожью — слишком многое произошло за последние полчаса.
— Чем я могу оправдаться? — сухо спросил Нэш.
— Ты не мог знать, — с трудом ответила Фейт, у которой пересохло горло. — Все улики были против меня. Я стояла рядом с Филиппом, с его бумажником в руках. Они сказали, что это была моя идея и что я все спланировала.
— Ты просила меня выслушать тебя… доверять тебе…
Фейт отвела взгляд и ничего не ответила.
— Я не должен был оставлять Филиппа, — продолжал бичевать себя Нэш. — Я знал, что он стал слаб, но моя чертова работа…
Он ненавидел себя сейчас, а сердце Фейт наполняла боль за него. Она подняла руку, чтобы успокоить его, но бессильно опустила.
— Я хотел, чтобы ты чувствовала вину, Фейт, потому что пытался оправдать себя, — горько признался Нэш.
— Но ведь ты ходатайствовал за меня. Почему? — еле слышно спросила Фейт. Она не могла заставить себя посмотреть на него и ждала ответа, судорожно сцепив руки на груди, слушая тяжелое биение собственного сердца.
— А ты разве не понимаешь? — с трудом произнес Нэш. — Ты должна была почувствовать, что я испытывал к тебе и что я… — Он запнулся, а Фейт наконец подняла голову, изучая его лицо. Ее глаза потемнели, стали огромными, и они были полны боли.
— Мне достаточно того, что я испытывала к тебе… — дрожащим голосом произнесла она. — Ты был так добр ко мне, но… — Она замолчала, пытаясь подобрать слова, чтобы не разрушить вновь зарождающуюся надежду.
— Добр? — взорвался Нэш. — Я хотел дать тебе не доброту, Фейт! Я хотел дать тебе, разделить с тобой… — Он посмотрел на нее, и она увидела в его глазах знакомый мужской блеск. Ее собственные чувства медленно ответили на этот призыв. — Я хотел тебя, Фейт, — хрипло сказал Нэш. — Хотел так, как мужчина моего возраста не может, не имеет права хотеть девочку-подростка.
— Я не была ребенком. Мне было уже пятнадцать, — запротестовала Фейт.
— Пятнадцать… да хоть шестнадцать, восемнадцать… Это не имеет значения, — печально сказал Нэш. — Ты была слишком юной, слишком неопытной и невинной.
Ошеломленная, Фейт принялась горячо возражать ему:
— Но сексуальный опыт — это еще не все. Это не показатель того, что действительно испытывает человек, когда…
— Я говорю не о сексуальном опыте, — перебил ее Нэш. — Я говорю о твоей неопытности в жизни, о твоем праве самой выбирать. Если бы я дал волю моему желанию, моей любви к тебе… — Он осекся, но сердце Фейт уже колотилось, заходилось от радости — оно услышало слово «любовь»… — Если бы я выплеснул свои чувства, это не было бы просто нарушением закона. Это стало бы нарушением моего собственного морального закона, закона, который я усвоил от Филиппа.
— Если бы Филипп оправился от удара и был бы способен рассказать о том, что случилось на самом деле, может быть, тогда бы…
— Зачем мне нужен был Филипп, чтобы все понять?! — в отчаянии воскликнул Нэш. — Я должен был сам знать!
— Почему ты оплачивал мое образование? — тихо спросила Фейт. — Потому, что желал иметь власть надо мной?
— Этого хотел Филипп, — ответил Нэш, но Фейт поняла, что он сказал не все.
— А серьги? — настаивала она. — Серьги, которые ты купил на мой день рождения?
— Характеристики твоих преподавателей показывали, как много ты работала. Я знал, что у тебя нет семьи… Черт, Фейт, неужели ты это хочешь от меня услышать? — воскликнул Нэш. — Хочешь услышать, что не было ни дня, чтобы я не думал о тебе, не мечтал о тебе… не было ни ночи, когда бы я не хотел забыть то, что случилось с Филиппом.
— Ты предложил «Хаттон-хаус» Фонду из-за меня? — прерывающимся голосом спросила она, разрушая тишину, которая повисла после его эмоциональной вспышки.
Нэш отрицательно покачал головой.
— Не совсем, но…
— Но? — давила на него Фейт.
— Мы оба знаем ответ. Я никогда не смогу себя простить.
— В таком случае прощение в моей власти? — спросила Фейт, сделав попытку улыбнуться, и замерла в ожидании ответа.
Но Нэш даже не попытался ухватиться за мостик, который она перекинула через пропасть между ними.
— Теперь мы можем только надеяться, что у нас не будет ребенка, — тяжело произнес Нэш. — Я думаю, проблем с расторжением брака не должно быть.
В отчаянии Фейт воскликнула:
— А что, если я не хочу этого?
Нэш вздохнул и подошел к ней.
— Ты думаешь, я не понял, чего ты действительно хочешь? — спросил он.
Фейт задержала дыхание. Вот сейчас он скажет, что, независимо от того, как сильно она любит его, он не может ответить на ее чувства. Но он сказал совсем другое:
— Я должен отпустить тебя, чтобы ты жила своей жизнью, Фейт.
Что он такое говорит? Неужели не понимает, не чувствует, что он — это все, что ей нужно? Наверное, Нэш старается проявить тактичность, чтобы не попирать ее гордость. И глядя, как он поворачивается и выходит из кухни, Фейт почему-то не задала ему вопрос, который заставил бы его остаться. Что, если она действительно беременна? Тогда он все равно будет за расторжение брака?
