Но мне было плевать, что теперь.
Держась за живот и медленно сползая на пол, я заходилась в приступе истерического хохота — просто до слез смешно стало. Вся эта ситуевина… весь этот вселенский дурдом, в котором, похоже, мне отведена главная роль…
Вытирая слезы и пытаясь подняться, потянулась за что-то вроде кухонного полотенца, свисающего сверху….
— Осторожно! — крикнула Марса, хватаясь за обширную грудь.
Но было уже поздно.
Утянутая полотенцем, огромная кастрюля с супом перевернулась на бок, выплеснув мне на голову лавину обжигающе-горячего тыквенного супа с только что брошенной в него картошкой.
Кухарки завопили в ужасе, не зная то ли бежать ко мне, то ли за помощью… А моя истерика достигла кульминации, переродившись в противную и довольно громкую икоту.
— Да не орите вы! — прикрикнула Марса, сообразив, что кипяток не причинит мне вреда… разве что супом перепачкаюсь.
И судя по ее насмешливой физиономии, перепачкалась я сильно.
— Да уж… попала ты, девушка… — прокомментировала она язвительно, имея в виду явно не суп. — Я бы на твоем месте очень сильно постаралась, чтобы Высокий лорд больше не бросал тебя вот так в открытую. И вообще, как-нибудь подтвердил твое положение харимэ, чтоб уж никто не сомневался. А то ж теперь Управляющий только и будет ждать случая отомстить…
Она помогла мне подняться.
— Иди в свою комнату, а я пришлю горничную, чтобы помогла отмыться… Надо успеть к приезду лорда Варгоса привести тебя в приличный вид — а то ж в таком виде точно прогонит… У тебя картофельная стружка в волосах… и эта икота, черт бы ее побрал…
Но отмыться и успокиться я так и я не успела — в кухню влетел запыхавшийся лакей…
— Его Милость… Его Милость… — выдохнув и собравшись с мыслями он поискал меня глазами, нашел и выпалил остаток фразы. — Его Милость вернулись с охоты и требуют к себе госпожу харимэ… Немедленно!
Глава 16
Я уже не думала идти к нему или еще поломаться.
Нет, не потому что сдалась и решила стать подстилкой. Хотя, если уж совсем по-честному — из двух вариантов — Огненный лорд или управляющий — даже и думать не пришлось бы, кого выбирать и чьей подстилкой становиться.
Еле-еле, кое-как отмыв лицо и вытряхнув из головы наструганный картофель, я бежала по широкому, каменному коридору, минуя вытянувшихся в струнку охранников, лишь с одной целью — высказать ЕМУ все.
Сказать, что я так больше не могу. Что я не знаю, что и думать, и пусть уже решит, кто я для него и какое он видит между нами будущее.
Зачем я нужна ему? Он не может завести со мной детей. Мало того, я для него — чуть ли ни смертельная угроза. Ведь если он потеряет из-за меня свои силы, для него это будет сродни смерти — соперники за престол обязательно прознают и уберут его.
А невеста? Мне искренно понятно его желание завести любовницу рядом с такой будущей женой, но зачем тогда она вообще нужна — эта жена?! Для чего им обоим мучиться? Зачем оскорблять женщину таким вот «браком», причем женщину не совсем здоровую?
А еще я бежала рассказать о том, что творится у него под самым носом — хоть Марса меня и отговаривала.
Мол, не такой уж он и плохой, этот управляющий… Ну, кобель, ну бабник… А кто из них не кобель? Зато по рассказам служанок, которым он успел юбку задрать — очень даже неплохо у него кобелиться получается… Деток, опять-таки, уж если настрогал, не бросает…
— Ты лучше Лорда к себе снова расположи… — советовала Марса. — И все проблемы решишь одним махом… Заберет тебя с кухни и будешь жить в шелках, кушать на золоте. А коли пожалуешься ему на управляющего, худо будет всем… Ну вот, скажи, нужна тебе человечья кровь на руках?
А, к черту этого управляющего… решила я перед самой дверью — двойной, деревянной, с двумя вензелями, изображающими драконов. Пусть живет, главное, чтоб ко мне не лез…
Подняла руку — постучаться, одновременно приказывая себе перестать икать.
И тут же, как назло, громко икнула, проклиная все на свете и стараясь не смотреть на охранников — мне показалось, что они оба фыркнули со смеху в свои забралы.
Постучаться я тоже не успела — сама по себе, одна из створок двери медленно открылась внутрь, а двое моих насмешников по ее сторонам с лязгом разъединили скрещенные копья. Кинув на них злобный, прищуренный взгляд, я, наконец, зашла внутрь.
И обомлела, насколько богатым было убранство и насколько резко контрастировало с общей серостью и беднотой этого мира.
Взгляд не знал, на чем дольше задерживаться — на тяжелых ли, вышитых золотом портьерах, на огромном, ярко полыхающем камине в глубине залы, которая, по всей видимости, была предбанником спальни, или на изящной мозаике на высоченных и узких окнах.
Пол был устлан несколькими пушистыми и невероятно красивыми коврами, а со стены над камином на меня сурово взирал портрет мужчины — в черной хламиде, грозного и седого. Чем-то похожего на Эллиора.
Стены предбанника были выложены аккуратно отесанным камнем, по которому уходил в высокий поток искусный растительный узор — высеченный, не нарисованный.
Вполне ожидаемо, в той же комнате хранился весь личный арсенал оружия лорда Варгоса — справа от двери, на впаянных в настенный ковер крючьях висели мечи, инкрустированные золотом и драгоценными камнями, какие-то тяжелые доспехи из непонятного материала, похожего на змеиную кожу, кортики и даже старинное ружье, что-то навроде мушкета.
А вот расположившуюся по левую сторону небольшую библиотеку с креслом, столом и разложенной на нем толстенным фолиантом я никак не ожидала увидеть.
— Хм… — пробормотала, медленно подходя. Зашла за стол, провела по раскрытой странице пальцем, обводя непонятные письмена.
— Это поэма. Древняя. На языке Первых Драконов.
Я вздрогнула и обернулась. Как он умудрился подкрасться так, что я ничего не услышала и встать сзади? Сглотнула слюну, сразу утонув в золотисто-черных глазах.
— Вы… вы любите стихи?
Эллиор поднял бровь.
— Конечно люблю. А ты — разве нет?
Я икнула и стушевалась, опуская глаза. И еще больше стушевалась, потому что теперь смотрела на его широкую, мускулистую голую грудь. Кто бы сомневался, что он будет в неглиже… Хорошо, хоть штаны не снял, встречая меня.
— Не то, чтобы не люблю… Просто у нас давно… как бы это сказать…
И тут я смутилась уже по другой причине — как я буду выглядеть, объясняя, что вместо стихов у нас популярны в лучшем случае «пирожки»? Да что там стихи, у нас и прозу-то особо не читают… разве что по школьной программе.
Вот что я буду за женщина в его глазах, если ни одной «древней поэмы» не знаю? А он — средневековый лорд, знает, и явно не одну.
