Мама предложила нам свою машину, и я этим воспользовалась,чтобы проехаться по родному городу. Я слышала, что он сильно изменился, носейчас у меня появилась возможность убедиться в этом воочию. Я заехала заМарией, и во время поездки она вновь знакомила меня с городом.
Если вам известна история США, то вы помните, что первоначальноНью-Йорк назывался Новым Амстердамом. А сам Амстердам звали Северной Венецией.Некоторые сравнивают его с Бостоном из-за кривых улочек и стиля барокко вархитектуре. Но Амстердам неповторим – это Амстердам.
Аналогия с Венецией основывается, конечно, на главнойдостопримечательности города, которой является сеть многочисленных каналов,пронизывающих весь город. Лучшее средство для туристов осмотреть их – поездка взастекленных речных трамвайчиках, где гид-полиглот познакомит с различнымиисторическими и архитектурными памятниками.
До того, как отцы города воздвигли вдоль каналов ограждениявысотой в один фут, любимым занятием амстердамцев было вылавливание из каналовмашин… особенно после бурно проведенных пятниц.
Первые каналы прорыли около четырехсот лет тому назад, ииногда я задаю себе вопрос, не сохранилась ли в них вода еще с тех времен.Самое вежливое, что я могу о ней сказать, это то, что она имеет цвет кофе.Говорят, по ней, яко посуху может пройти даже безбожник!
Каналы показались мне знакомыми, но я забыла про шумное,неорганизованное движение транспорта. В Амстердаме гораздо безопаснеепередвигаться пешком, чем ехать на машине или, что еще хуже, на велосипеде.Поэтому я припарковала машину, и дальше мы пошли пешком.
Когда мы оказались на площади Рембрандта, одной из главныхплощадей города и наиболее любимой мною, я просто не могла узнать ее. Куда нипосмотри, везде хиппи всех рас и народов, молодые мужчины и женщины; этонеудивительно, поскольку я слышала, что Амстердам стал мировой столицей хиппи.Когда мы шли по площади, я заметила, что многие из них, несмотря на длинныеволосы, были довольно привлекательны, казалось, им было на все наплевать, и онибыли настроены добродушно. Еще я заметила, что некоторые были не старшешестнадцати – семнадцати лет, что сначала меня поразило, но затем я вспомниласвою юность и тягу уехать куда глаза глядят. Я даже смогла частично восхититьсяих находчивостью и способностью путешествовать так далеко при стольограниченных финансах.
– Ну и какие чувства испытывают добрые отцы города ктолпам этих юнцов? – спросила я Марию.
– О, конечно, сначала их не встретили на «ура», однаковскоре к ним привыкли и подозреваю, что некоторые горожане даже втайнегордятся, что эти юнцы избрали Амстердам в качестве своей Мекки… Сейчас в нашемгороде чего только не встретишь.
Я могла убедиться в этом своими глазами, потому чтоАмстердам помимо того, что служил для хиппи местом промежуточной остановки, каки для ласточек, перелетающих в Капистрано, быстро превращался в столицу«веселых» всего мира. Мария рассказала мне, что каждую неделю в аэропортприбывают самолет за самолетом, битком набитые «веселыми» парнями и девушками,жаждущими насладиться свободой, которую предоставляет город тем, кто разделяетих наклонности. Их присутствие ощущалось всюду: десятки «веселых» баров,клубов, отелей по всему городу, и, казалось, никто не приходил в расстройствопри виде всех этих весельчаков и явно не голландских лесбиянок. К стандартнымопределениям, характеризующим голландцев – «надежные, честные, стоические,опрятные, предприимчивые» – по моему мнению, нужно добавить – «терпеливые».
– Наркобизнес тоже процветает, – сказалаМария, – с нашествием хиппи и опять-таки в связи с терпимой полициейГолландии.
С чувством удивления Мария добавила, что ежедневно поголландскому радио передают цены на наркотики на черном рынке!
Я поняла, что для одного дня встреченной антикультуры вполнедостаточно. Амстердам также является крупным центром торговли, и посколькувремя было еще раннее, я предложила Марии пройтись и посмотреть витрины – и,может быть, даже купить что-нибудь – на любимых мною торговых бульварахКалверстраат и Рокин Лейдесестраат. Поэтому мы туда направились и приятнопровели там час или около того. Мы засматривались на выставленные в сверкающихвитринах торгового дома Бонебаккера бриллианты, которые в Амстердаме можнокупить с выгодой для себя, если в них понимаешь толк; эта фирма уже в течениетрехсот лет специализируется на торговле бриллиантами. Мы восхищалисьвеликолепным делфтским фарфором в витринах магазинов фирмы Фоке и Мельцер,особенно необычными, уникальными изделиями. Цены на некоторые из них былипредельно высоки, но надо иметь в виду, что каждое делфтское изделие раскрашеновручную по глазури.
После такой длительной прогулки нам с Марией захотелосьнемножко отдохнуть, поэтому мы вернулись к автомобилю и доехали до главнойплощади Амстердама Лейдсплейн. Там мы прошли в кафе при гостинице «АмерикойХотел», когда-то любимом месте встречи подающих надежды молодых моделей, писателей,художников, журналистов, стюардесс и секретарш. Я скоро поняла, что составтолпы изменился. У входа стоял пожилой крутого вида мужчина, проверявшийпосетителей; когда-то преобладавшая здесь богемная обстановка была уничтоженатребованием для мужчин обязательно быть при галстуке.
Но несмотря на требования к одежде, находившиеся внутри юнцывели себя в основной своей массе шумно и развязно, у них отсутствовала«изюминка». Главным образом они были заняты разглядыванием посетителей иотпусканием глупых шуточек в их адрес.
– Привет, как поживаете, мадам X, – обратились онико мне. – Снова в Голландии? Не кажется ли вам, что вы рискуете своейудачей?
Я презрительно улыбнулась им в ответ.
Мария, будучи приятной в компании, но не самой яркой из моихзнакомых женского пола, вскоре начала флиртовать с одним из этих болтунов,выглядевшим более-менее прилично. И вскоре два повесы без всякого приглашенияподсели за наш столик.
Один из них, с длинными, жирными волосами, в рубашке сгрязным воротничком и закапанном кофе галстуке, перегнулся через стол инеподвижно уставился на меня. Когда вернулся официант с нашими напитками, мойостолбеневший почитатель пошевелился настолько, чтобы громко заказать порциювиски для себя и более крепкий напиток для своего приятеля.
Затем к нам присоединился третий тип и заявил, что учился сомной в школе. Я не могла вспомнить его имя, но лицо показалось мне слегказнакомым. Он тоже уселся за стол, и вскоре мы с Марией очутились в окружениитолпы парней в возрасте от 25 до 35 лет, и ни один из них не отличался робостьюили вежливостью.
Кое-кто из них был знаком с моей книгой или читал в журналахо моих похождениях, и они втянули меня в глупый разговор.
– Мы твои большие почитатели, большие! Ты уже сейчас,наверное, миллионерша, а? Потрясная книга, но бьюсь об заклад, что ты и грошаломаного здесь не заработаешь, занимаясь древнейшей профессией!
