— Мне бы хотелось знать, мистер Уэйман, где вы находилисьсегодня днем между четвертью пятого и, скажем, пятью?
— Как это вам удалось установить время? Медицинскоеосвидетельствование?
— Не только, сэр. В шестнадцать пятнадцать девушку виделиживой.
— Кто же ее видел? Или спрашивать не положено?
— Мисс Бруис. Миссис Стаббс попросила ее снести девушкеподнос с пирожными и фруктовой водой.
— Наша Хэтти попросила? Никогда не поверю!
— Почему не поверите, мистер Уэйман?
— Это на нее не похоже. Чтобы она могла о ком-то вдругпобеспокоиться? Никогда. Все мысли нашей дорогой леди Стаббс сосредоточеныисключительно на ее собственной персоне.
— Я жду ответа на свой вопрос, мистер Уэйман.
— Итак, где я был между четвертью пятого и пятью? Трудно таксразу сказать, инспектор. Я был здесь, поблизости, понимаете?
— Где это здесь?
— Ну, то тут, то там. Немного послонялся по лужайке,поглазел, как развлекаются местные жители, перекинулся парой слов с нашейтрепетной кинозвездой. Потом, когда мне все до смерти надоело, прошел натеннисный корт и поразмышлял над некоторыми деталями будущего павильона. Мнетакже было интересно, сколько людям потребуется времени, чтобы узнать нафотографии часть теннисной сетки, которая была первым ключом в «Найди жертву».
— Кто-нибудь узнал ее?
— Ну, наверное. Но я, честно говоря, не обратил внимания,пришел ли кто на корт или нет. Понимаете, мне вдруг пришла в голову одна идея,благодаря которой мне наконец удастся соединить несоединимое — то есть то, чтотребует от меня сэр Джордж, и то, что хотел бы сделать я сам.
— А потом?
— Потом? Потом немного прогулялся и вернулся в дом. Апрогулялся я к причалу, там поболтал со стариком Мерделлом. Ну а потомвернулся. Определить точно, где в какой момент я находился, не могу. Потому исказал вам, что был здесь, поблизости. И это все, что могу вам сообщить.
— Хорошо, мистер Уэйман, — отрывисто произнес инспектор. —Надеюсь, мы сможем получить подтверждение ваших слов.
— Мерделл подтвердит, что я разговаривал с ним на причале.Но это было значительно позднее того времени, которое вас интересует. Я пришел тудагде-то после пяти. Очень досадно. Верно?
— Я думаю, мы потом еще уточним, мистер Уэйман.
Возможно, было совсем не «значительно позднее», — Тонинспектора был по-прежнему любезным, но появившиеся в нем металлические ноткине остались незамеченными архитектором. Он сел на подлокотник кресла.
— Нет, все же непонятно, — сказал он. — И кому этопонадобилось убивать девчонку?
— У вас, мистер Уэйман, нет никаких предположений?
— Так, с ходу, я бы назвал нашу плодовитую писательницу,нашу Королеву Риска! Вы видели эту ее римскую багряную тогу? Наверное, онаспятила и решила, что настоящий труп будет куда эффектней поддельного. Ну как,а?
— Вы это серьезно, мистер Уэйман?
— Это единственное объяснение, которое приходит мне вголову.
— И еще один вопрос… Мистер Уэйман, вы видели сегодня днемледи Стаббс?
— Разумеется. Разве можно было ее не заметить? Вырядиласькак манекенщица от Жака Фатта или Кристиана Диора[41]!
— Когда вы видели ее в последний раз?
— В последний раз? Не знаю. Помню.., как на нее всеоборачивались на лужайке.., около половины четвертого или без четверти четыре…
— А после, после вы ее видели?
— Нет. А что?
— Спрашиваю, потому что после четырех часов ее никто,кажется, не видел. Леди Стаббс исчезла.
— Исчезла? Наша Хэтти?
— Вас это удивляет, мистер Уэйман?
— И даже очень… Интересно, что она задумала?
— Вы хорошо знаете леди Стаббс, мистер Уэйман?
— Я вообще не знал ее до приезда сюда, а приехал я сюдачетыре или пять дней назад.
— И уже успели составить о ней какое-то мнение?
— По-моему, она совсем не такая уж наивная простушка, — сухосказал Майкл Уэйман. — Весьма эффектная молодая женщина и умеет извлекать изэтого пользу.
— Но живостью ума явно не отличается? Вы согласны?
— Это зависит от того, что вы подразумеваете под словом«ум», — сказал Майкл Уэйман. — Она, безусловно, далеко не интеллектуалка, ноесли вы думаете, что у нее плохо с мозгами, то ошибаетесь. Я бы сказал, — сгоречью добавил он, — она даже очень себе на уме. Я других таких не знаю.
Инспектор поднял брови.
— Я слышал о ней совсем обратное.
— Ей почему-то нравится притворяться дурочкой, не знаюзачем. Но, поверьте, она особа весьма сообразительная.
Инспектор довольно долго молча на него смотрел, потомспросил:
— Вы и в самом деле не можете точнее указать, где в какоймомент находились? Я имею в виду, до пяти часов.
— Извините, боюсь, что нет. Отвратительная память, вособенности на время. У вас ко мне все?
Инспектор кивнул, и Уэйман стремительным шагом вышел изкомнаты.
— Хотел бы я знать, — сказал инспектор не то самому себе, нето Хоскинзу, — что было между ним и ее милостью. То ли он подъезжал к ней иполучил от ворот поворот, то ли у них произошел какой-то скандал. И вообще, каквы считаете, что тут думают о сэре Джордже и его жене?
— Она ведь.., чокнутая, — сказал Хоскинз.
— Это вы так считаете, а меня интересует общее мнение.
— И общее мнение такое же.
— А сэр Джордж? Его любят?
— К нему, конечно, относятся не так, как к ней. Он неплохойспортсмен и разбирается в сельском хозяйстве. Конечно, старая леди здоровопомогла ему.
— Какая старая леди?
— Миссис Фоллиат, которая живет в домике сторожа.
— А-а, да, ведь Фоллиаты раньше владели этим поместьем?
— Да. И именно благодаря старой леди сэра Джорджа и ледиСтаббс здесь так хорошо приняли. Она перезнакомила их со всей местной знатью.
