class="empty-line"/>
В конечном итоге, эти различия весьма существенны: неравенство государственных расходов на одного учащегося составляет 150 000 евро, если сравнивать учащихся из верхнего дециля с учащимися из нижнего дециля, и более 200 000 евро, если сравнивать учащихся из верхнего центиля с учащимися из нижнего дециля - эквивалент среднего состояния на одного взрослого во Франции сегодня. Это как если бы некоторые дети получили дополнительное наследство по сравнению с другими, а наследство и так распределено очень неравномерно. Кроме того, хотя ученики, которые остаются в школе меньше всего времени, систематически не являются выходцами из неблагополучных семей, а ученики, которые остаются в школе дольше всего, не всегда являются наиболее благополучными, между этими двумя измерениями существует значительная положительная корреляция, так что во многих случаях эффект государственных инвестиций в образование сочетается с эффектом частного наследства. Наконец, отметим, что допущения, которые мы сделали для расчета этих оценок, вероятно, приводят к серьезному занижению фактического размера этих различий в расходах. В частности, официальные оценки стоимости селективных и неселективных программ, которые мы здесь используем, вероятно, сильно занижают фактический разрыв.
Позвольте мне теперь спросить, какие принципы могут быть использованы для определения справедливого распределения инвестиций в образование. И снова, как и в случае с вопросом о справедливом налоге на богатство и подоходном налоге, цель, очевидно, не в том, чтобы предложить закрытое решение, на что я не способен, а в том, чтобы просто предложить некоторые возможные направления для коллективного обсуждения. Во-первых, необходимо рассмотреть возможность частных инвестиций в образование, что еще больше увеличит разрыв в расходах на образование. В такой стране, как Франция, где система образования в основном государственная, эффект от этого будет ограниченным. Но в Соединенных Штатах это будет иметь огромное значение, поскольку инвестиции в расчете на одного студента могут достичь чрезвычайно высокого уровня для тех, кто учится в самых богатых и дорогих частных университетах, ресурсы которых значительно превосходят ресурсы государственных университетов и муниципальных колледжей.
Как следует думать о справедливом распределении государственных инвестиций в образование в такой стране, как Франция? Относительно естественной нормой было бы то, что каждый ребенок должен иметь право на одинаковое финансирование образования, которое может быть использовано либо для обучения в школе, либо для другой подготовки. Другими словами, человек, бросивший школу в 16 или 18 лет и потративший за время обучения всего 70 000-100 000 евро (что характерно для 40% каждой возрастной когорты), мог бы использовать образовательный капитал в размере 100 000-150 000 евро, прежде чем достигнуть уровня 10 процентов своей когорты с наилучшим финансированием (рис. 17.1). С этим капиталом он мог бы получить дополнительное образование в 25 или 35 лет или в любой момент своей жизни. Действительно, можно подумать о том, чтобы разрешить таким людям при определенных условиях использовать часть этой суммы в качестве финансового капитала, который может быть добавлен к универсальному капиталу. Тем не менее, приоритетом должно быть использование этих средств для улучшения образовательных возможностей для всех, особенно для молодых людей из неблагополучных классов. Конечно, многие люди, вероятно, не воспользуются возможностью вернуться в школу, поэтому следует больше инвестировать в начальное и среднее образование, чтобы способствовать эмансипации через образование в обычные годы обучения.
Правда заключается в том, что в этой области очень много лицемерия. Во Франции и многих других странах дополнительное финансирование якобы предназначено для социально неблагополучных районов и школ. На самом деле, как мы видели ранее, именно социально благополучные школы пользуются услугами наиболее опытных, подготовленных и высокооплачиваемых учителей, и это явно имеет большее значение, чем мизерные дополнительные средства, выделяемые начинающим учителям и учителям-контрактникам, работающим в неблагополучных школах. Если бы произошло реальное увеличение ресурсов, выделяемых наименее благополучным начальным и средним школам, это проявилось бы на рис. 17.1 как увеличение инвестиций в образование в нижней части распределения, сигнализируя о том, что расходы на образование стали более эгалитарными и более справедливыми.
Отказ от лицемерия в образовании, продвижение прозрачности
Если целью действительно является выработка приемлемых норм образовательной справедливости, то нет иного выбора, кроме как требовать большей прозрачности в распределении образовательных ресурсов. Сегодня в большинстве стран процедуры распределения расходов на образование довольно непрозрачны, и гражданам или сообществам нелегко в них разобраться. Мы сталкиваемся с тем, что средняя зарплата учителей выше в социально благополучных школах; государственные инвестиции в образование в четыре раза выше для определенных групп населения (которые также относятся к наиболее благополучным), чем для других в той же когорте. При этом никто никогда не принимал сознательного решения, что все должно быть именно так, и результаты никогда не изучались, не обсуждались и не оспаривались. Я не утверждаю, что справедливость в образовании легко определить, и эта книга, конечно, не положит конец всем дебатам. Но для того, чтобы дебаты были реальными, данные того типа, которые я здесь привожу, должны быть обнародованы; более того, должен быть принят закон (или конституционное обязательство), согласно которому факты об инвестициях в образование должны быть доступны каждому. Только тогда можно будет ставить цели и проверять прогресс из года в год, чтобы увидеть, насколько близко мы подошли к их достижению.
Две цели кажутся мне разумными: во-первых, средняя оплата труда учителей больше не должна быть возрастающей функцией процента более обеспеченных учеников в школах, а во-вторых, необходимо существенно увеличить суммы, инвестируемые в наименее благополучные начальные и средние школы, чтобы сделать общее распределение инвестиций в образование по возрастным когортам более равномерным (см. рис. 17.1). Эти изменения, которые будут значительными, должны быть публично проверяемыми. Они должны заметно повысить вероятность поступления в университет студентов из неблагополучных семей. Все исследования показывают, что раннее вмешательство, особенно в начальной и средней школе, является лучшим способом исправить школьное неравенство между учащимися из разных социальных слоев.
При этом выделение дополнительных ресурсов менее благополучным школам должно быть дополнено процедурами приема в лицеи и университеты, учитывающими социальное происхождение ученика. Это может быть сделано двумя способами: социальное происхождение может учитываться на индивидуальном уровне (например, путем начисления баллов в зависимости от дохода родителей или принятия социальных квот по трекам, что, вероятно, предпочтительнее), или в качестве критерия может использоваться район, в котором проживает ученик или находится школа (например, лучшие ученики из каждой средней школы или лицея в определенных районах могут быть автоматически приняты на определенные программы). Опять же, не мне давать ответы на столь деликатные вопросы. Подобные решения требуют сложных социальных и политических компромиссов, которые могут быть достигнуты только после проведения сложных экспериментов и широких дебатов
