веря своим глазам, в углы кошелька, имея вид похмельного человека, обнаружившего в бутылке из-под пива лимонад. Весь 4-й день шел дождь, и большинство населения склонилось к отъезду, причем тут же, немедленно. Таня предлагала дружно подойти к прицепу и выесть все продукты, которые там еще оставалось к этому времени. К числу стойких противников отъезда относились Олег и я. Мне Карпаты нравятся в любую погоду, к тому же было очень много грибов, а у Олега это были последние дни не очень удачного (как и у меня) отпуска. На 5-й день появились просветы, затем было 2 солнечных дня, 1 пасмурный, но без дождя, и уезжали мы под дождем.
Грибы. Грибов в этом году было много, хотя и не во всех "моих" местах. В первый же день, после установки палаток я забежал в молодняк через дорогу и через полчаса вернулся с двумя десятками больших белых грибов, среди которых был один очень большой (сантиметров 30 в диаметре). Гриша схватил его и вынудил Таню себя сфотографировать. Грибы отварили (два полных котла), пожарили и каждый отъел, сколько смог, причем мне ночью было аж нехорошо. На следующий день на грибы пошел большой коллектив: Гриша, Вася с сыном Сашей, Женя, мой Сережа и я. Решили идти за Сирет. Речку перешли по бревну, затем пошли под горой, где набрали немного подберезовиков. Сережа при этом упал в болото. Затем я объяснил присутствующим: чтобы не лезть опять в болото, пойдем по склону горы на грибное место – и пошел вперед. Вася и Гриша, вместо того, чтобы идти за мной, начали бегать вверх-вниз по склону – искать грибы, которых в этом месте сроду не было. Через полчаса, побегав по заросшему крапивой склону, они заявили, что с них уже хватит, взяли Сашу и пошли домой. Это случилось как раз в том месте, где начинались грибные места. Я с Женей и Сережей остались, набрали лисичек, которые там росли кучами, как на грядке, и под дождем пошли домой. "Пидерка", подаренная мне Васей Распутиным, пустила черный сок, и когда я пришел в лагерь, меня узнали не сразу. Олег там прокричал в мой адрес какую-то гадость, но грибы тем не менее вечером ел и с хорошим аппетитом. Я достал флягу со спиртом и бутылку с "Черным доктором". Спиртом мы растерли Сережу и Женю, и я налил им по 50 мл вина, а затем выпил и сам. Тут же ко мне подбежал Вася Вергелес и тоже принял чарочку. Вино приятно согрело внутренности, а когда я переодел носки и притоптал тарелочку борща, то жить стало совсем хорошо. Гриша после этого зарекся ходить со мной в горы и нарушил данную себе клятву только раз. На второй день вечером я с Васей и Гришей пошли за грибами на ближнюю гору. Я нашел пару белых, подберезовиков и, поскольку начинался дождь, решил возвращаться домой. Гриша курсировал примерно на середине склона, а Васю поперло на самую вершину. Дома на меня посмотрели с некоторым удивлением и спросили, где остальные. Я объяснил. Люба подозрительно на меня посмотрела, но промолчала. Вскоре пришел Гриша. Прошло еще полчаса, Васи все не было. Тут я понял, что такое настоящая любовь. Люба начала волноваться. Она то проклинала Васю, то заламывая руки выбегала на дорогу – посмотреть, не идет ли он. При этом она всесторонне характеризовала его умственные и физические данные, каждый раз находя все новые и новые краски для их освещения и высказывала разнообразные пожелания в его адрес. Видя такой шквал эмоций, я взял зонтик и пошел за Васей. На развилке дорог я покричал, он отозвался, и вскоре я увидел Васю тяжело груженого сумкой с оборванными от веса ручками, полной грибов незнакомого мне вида. В лагере, когда буря, вызванная его приходом, немного улеглась, я осторожно спросил его, что он собирается делать с этим мешком. Вася уверял всех нас и меня в частности, что это самые настоящие белые грибы и в качестве доказательства предлагал их нюхать. Согласившись, что собранная им растительность действительно имеет внешнее сходство с грибами, я все же порекомендовал ему ссыпать их подальше от палаток, чтобы исключить даже случайное попадание в наш рацион. Это убило Васю больше, чем "теплая" встреча с супругой и больше всего его огорчало, что он пер эти 15 килограммов с самой вершины. Только к вечеру, после кружечки самогону Васе немного полегчало. Самое интересное, что, как нам впоследствии объяснил местный житель, эти грибы (т.н. "кедровый козарь") оказались действительно съедобными. Местные тоже собирали грибы, но в основном всякую грибную сволочь – сыроежки, лисички, грузди, синяки. Все это складывается в целлофановый мешок и в конце концов превращается в спрессованный ком из обломков всех этих грибов. Ребята, которые пасли коров, находили иногда красивые белые, но все-таки до наших, вернее, моих сборов им было далеко. Белые грибы находили и дети, даже мой двухлетний Витя нашел один большой белый гриб и один подосиновик. Последние четыре дня я поднимался в 8 утра вместе с Геной. Гена начинал разводить костер и ставил чай, а я уходил в молодняк над дорогой. За час до чая я обходил известные мне места и собирал 15–20 молоденьких белых грибов, которые успевали вырасти за ночь. Рекорд – 28 белых – я установил в последний день. Когда появлялись первые аборигены, я выходил на дорогу с сумкой, на четверть заполненной белыми (исключительно! – других я не брал) грибами. Сходили мы и на водораздел, о котором я рассказывал грибные легенды. Вася лично захотел посмотреть на грибы высотой с полметра, которые там умирают естественной смертью, так как их никто не собирает. Из детей взяли Сережу и Сашу. Саша, зная уже по своему небольшому опыту, что такое походы с моим участием, идти совершенно не желал, но Вася настаивал, причем в достаточно жесткой форме. Сначала Саша прятался за куст возле лагеря в надежде, что о нем забудут. Затем сказал, что у него болит живот, а когда вышли на вырубку и он ясно увидел, куда ему предстоит взойти – объявил, что не может дышать. Я предлагал отправить его по дороге домой, Люба меня поддерживала, но Вася твердо стоял на своем. Олег тоже ни минуты не сомневался, что это симуляция. После нескольких Васиных тумаков дыхание у Саши восстановилось, и мы начали подъем. Сережа шел спокойно. По дороге ели малину и землянику. На водоразделе вышли на шикарный луг с массой
