то так и усну с ручкой в руке.
Значит, прикол, пропал Макс. Я его последний раз спящим на пляже видел с рыжими и Лениной сестрой. Кстати, вчера я об этом как-то не подумал написать, Лена-то, оказывается, с Мику живет, той самой трещеткой японского происхождения с бирюзовыми волосами. Лена. Офигеть. Ладно, не суть. Короче, Макс в итоге на полдник так и не явился. Панамка мне все мозги вынесла. Чувствую, достанется моему другу на орехи, когда она его найдет. Жалко, что я этого не увижу.
Вообще, денек прям, что надо. Даже несмотря на то, что я не выспался, потому что Макс чуть ли не всю ночь скрипел кроватью и стонал во сне. Не знаю, чего ему там за кошмары снились, и связано ли это с какими-то странными и явно не к месту вопросами, которые он задавал поутру. Грешным делом даже начал думать, что он чего-то от меня утаивает. Надеюсь, что это не так.
Тут меня невольно кольнул укол совести — я ведь ему так и не рассказал, что видел в тот вечер. Счел это тогда не к месту, а потом и вовсе забыл. Не самое дальновидное мое решение, ведь мы тут с ним, все же, не только в пионеров играем, а еще так-то путь домой ищем. А то застрять в бесконечной смене как-то все же действительно особо не прельщает, несмотря на все кажущиеся плюсы. Не помню, откуда я слышал эту фразу, но кто-то говорил, что безумие — это точное повторение одного и того же действия, раз за разом, в надежде на изменение. И, чего уж далеко ходить, наш Семушка, под кодовым именем Пионер, — живое тому доказательство.
А в остальном грех жаловаться — сейчас готовимся всем лагерем к походу, недавно буквально со Славкой и Леной разнесли Макса с Алисой и Аленой в волейболе. Наблюдать за раздраженной физиономией ДваЧе было прямо высшей степенью постыдного наслаждения. Понтов-то было выше крыши. Трижды «ха». Даже репетиция утром не была особо напряженной, по крайней мере, мы с Аленой неплохо так повеселились, играя бывшую парочку. Я, кстати, не прав был насчет них с Максом. Действительно, сугубо дружеские отношения. Ну и правильно, не хватало тут еще каких любовных треугольников. У них там с рыжей уже все потихоньку склеивается. Тут уж я уверен на 100 %.
Вообще, хочется написать пару слов о поездке за земляникой на остров «Ближний». Подрядила нас туда Панамка, торт они собрались готовить по случаю завтрашней игры. Ну, я был даже и не против, ибо во главе нашей небольшой экспедиции поставили, разумеется, Славю.
Увы, дальнейшие события ложку дегтя-таки внесли в этот чудесный день. На пристани нас встречал вожатый третьего отряда, который оказался той еще сукой. Начал обвинять Славю в каких-то смертных грехах, еще и жалобу обещал накатать. Самодовольный урод, не с теми связался. Тут, кстати, вся новоиспеченная ядовитая натура Макса очень даже пришлась к месту. А вот моя белокурая красавица вся чуть ли не в размерах сжалась от натиска этого Никиты, вроде. И что с ней вот прикажете делать? Такое чуть ли не раболепие, ну, блин… Не знаю. Это очень большая и ошибочная крайность. Хамам нужно давать отпор. Если все сложится, то я обязательно ее научу этому. А пока ничего другого не остается, кроме как, аки белому рыцарю с блестящими яйцами, вставать на защиту моей леди. Пусть даже и приходится озвучивать не самую приятную истину.
На самом «Ближнем» было живописно. Кругом сплошная, душистая зелень, полная небольших размеров обитателей. Дятлов видели, какого-то нахухоля заползня, или как его там, без ста грамм не выговоришь, на ежа наткнулись. Кстати, из-за этого ежа и случился весьма запоминающийся курьез. Лена с собой на остров взяла полароид, виды пофоткать. И так случайно вышло, что пока она ежика нянчила, этот самый отложенный в сторонку полароид какой-то орел в когтях унес. Повезло, что сообразил, что добыча его — явно не съедобна. Отпустил, да только зацепился фотик пока падал ремешком за самую верхнюю ветвь ближайшей березки. Тут мне очень даже и пригодился армейский опыт.
Вообще, я не очень люблю вспоминать тот год. Я не жалею, что отслужил, но приятного все равно было мало. Да и выбора у меня, собственно, и не было. Я, конечно, вполне мог и сразу после школы поступить куда-нибудь, но совершенно не был уверен, что все не пойдет наперекосяк. Так что решил сначала добровольно отслужить, а дальше уже как повезет. Приоритетом был МГАФК, но ежу было понятно, что более реальным вариантом для меня был наш областной университет физической культуры, спорта и туризма. Отгулял лето, да по осени сдался в военкомат. После распределка занесло меня аж под Выборг. Три месяца КМБ, а дальше — минометная батарея. Ожидал, на самом деле, много худшего. Если на КМБ нас, слонов, еще мало-мальски дрючили, то в батарее я аж даже вздохнул свободно. Что не избавляло от армейского дебилизма. Командир батареи был тем еще куском говна. Как я радовался, когда, уже будучи почти дембелем, эта сука укатила в отпуск, и последний месяц службы я провел почти в ус не дуя, ходя лишь на утренние построения, да изредка выполняя мелкие указания ВРИО командира, вечно датого лейтехи, да старшины. Ни разу не Шматко, конечно, а Костанчук, но тоже мировой мужик, добрый и спокойный. С ним и поговорить было о чем, засиживались с ним периодически в каптерке допоздна, и на уступки он часто шел, если попросить нормально. Да и вообще к солдатам как к людям относился, что в армии, будем честными, большая редкость. Он меня, кстати, этому трюку с веревками и научил, когда в полях были. И младшего сержанта именно с его ходатайства мне дали под конец службы. Можно сказать, что это был единственный человек в этой клоаке, которого я уважал. Он не был офицером, но, надеюсь, что уже давно до него дослужился. В любом случае, Роман Александрович, я Вас помню. И никогда не забуду.
Что до обычных контрабасов, так тем вообще на нас было натурально насрать, у них своих забот полно, так что мы, сроканы, по сути, были предоставлены сами себе. Единственное, что — сами периодически агитировали за контракт. Хотя без особой охоты. В этом плане там вообще какой-то пунктик был. Как-то нас командование выгнало на плац и заставило маршировать, пока хотя бы десять процентов личного состава не подпишет контракт.
