Торжество продолжалось. Виктория Владимировна, улыбаясь через силу, отдала коробочку с бантиком:
– Будь счастлива, пусть ангел защищает тебя.
Они казались ровесницами, так хорошо выглядела мать и скверно дочь.
Не подставившись для ритуального поцелуя, Тина разорвала обертку. Сверкнуло колье. Захлопнув крышку и отправив подарок к первому, именинница буркнула:
– Спасибо, Вика.
Тиль готов был закипеть от негодования, если бы было чем. Да что она себе позволяет! Это не овечка, а монстр какой-то. Мало того что родных оскорбила, так еще штрафных ангелу добавила. Надо срочно что-то делать. Вот только что именно?
Между тем ребенок приблизился к шеренге слуг:
– А вы чего приперлись?
Рядом с ней тени мужчин обретали ясность. Тиль увидел, как побагровел здоровый охранник, как сжались в его кулаке стебельки. Прислуга наперебой кинулась поздравлять и совать букеты. Собирая веник, Тина всем видом показывала, как ей противно, но, заглянув на молодого охранника, хоронившегося в конце шеренги, вдруг спросила:
– Оружие есть?
Парень замялся и, лишь получив одобрение старшего, подтвердил.
Ему властно протянули ладонь:
– Дай.
– Он заряжен...
– Вот и здорово. Постреляем ради праздничка. Давай...
– Извините, Фавстина Ивановна, не положено, – охранник совсем растерялся.
– Ты не понял? Я приказала: дай мне свою пушку!
– Но...
– Быстро дал! – она зашлась визгом.
Охранник не шелохнулся, по лицу тетки расползалось выражение кислого ужаса, мать побледнела, а прислуга отпрянула. Парень, нокаутированный истеричными воплями, уже полез в наплечную кобуру, когда прогремела команда:
– Не сметь!
– Не мешай, Вика...
– Людей нанимаю я, по контракту они обязаны выполнять мои распоряжения. Я запрещаю вам, Андрей, отдавать личное оружие. Идите, вы свободны.
Зыркнув на мать, Тина накинулась на несчастного служащего:
– Хорошо же... Ты уволен! Понял? Уволен! Пошел вон! – Швырнув на пол подаренные растения с коробочками, уселась за стол и постаралась налить сока. Кувшин дрожал и цокал о край бокала.
Накрыли на троих. Но мать и тетка остались в сторонке. Обслуга с видимым удовольствием покидала веселье. Старший вытолкал молодого охранника с глаз долой.
Сделав глоток, Тина закашлялась. Организм не принимал, дым копился у горла.
Подскочив к овечке и не раздумывая о правилах, Тиль отвесил хорошую затрещину. И волосок не шевельнулся. Ангел бессилен.
Сидя за пустой тарелкой, она пыталась выпить. Хоть как-то.
Виктория Владимировна пошепталась с теткой, утешая, и попросила оставить их. Старушка покинула поле боя, украдкой вытирая слезящийся глаз.
Мать села напротив дочери.
– Зачем так... с ними?
– А тебе не все равно? Они же мусор. Что их жалеть. Разве не так, Вика?
– Не называй меня Викой... Пожалуйста.
– Хорошо, Вика.
– Можно тебя попросить?
– Попробуй, Вика.
– Держи себя в руках сегодня вечером.
– Зачем?
– Потому что так хотел бы папа. Считай, что это прошу не я, а он. Люди, которые приглашены на праздник, работают на нас, но мы зависим от них не меньше. Пойми это.
– Я постараюсь... Вика. – Тина еле удержала подступившую тошноту.
Ангел перестал заглядывать на перышко, и так ясно: выпишут достаточно. Спасибо, овечка, устроила праздник.
Дверь гостиной пропустила тень с букетом, в размере парковой клумбы. Приблизившись к Тине, гость прояснился: благообразный господин, лет пятидесяти, в костюме скромной роскоши, часы чуть дороже небольшой дачи. Виктория Владимировна, не скрывая радости, поднялась навстречу, мужчина церемонно приложился к ее ручке и протянул букет Тине:
– Дорогая именинница! Не смог дождаться, заглянул пораньше. Сама понимаешь, подарок только вечером. Дай-ка тебя лобызнуть... Что такая мокрая, крошка? Прямиком из бассейна?
Человек был знаком по досье: имел какое-то отношение к отцу Тины, вроде делового партнера. Без особых приглашений, как свой, разместился за столом. Тина, обернувшись хорошей девочкой, поблагодарила, и, зашвырнув букет на дальний край, спросила:
– Как там наш бизнес, Борисыч?
Борисыч положил себе канапе с черной икрой и половинку вареного яйца:
– Отлично, Тина Ивановна, развиваемся. Ждем только вас.
– Подворовываешь помаленьку?
– Ну, как же без этого! – он хмыкнул и заглотил канапе. Видимо, совсем свой, привык к шуткам ребенка.
– А как у тебя в личной жизни?
– Пока не жалуюсь и на меня не жалуются.
– Значит, с сексом все в порядке?
– В полном и абсолютном, как в наших налоговых документах.
– Наверняка жену обманываешь, проституток покупаешь?
Виктория Владимировна попыталась пресечь зарвавшуюся девчонку, но Борисыч только улыбнулся:
– Всякое бывает. Но это между нами, ладно, Тина Ивановна?
– Не вопрос. Тебе какие больше нравятся: постарше, вроде Вики, или свеженькие, вроде меня?
– Молодость – она всегда привлекает, – доверительно сообщил Борисыч, потянувшись за другим канапе.
Тиль опомнился, что пора заглянуть в варианты.
Отодвинув неопустевший бокал, Тина спросила:
– Какой секс предпочитаешь: оральный, анальный или тривиальный?
Борисыч раззявил рот, но шустрая овечка опередила:
– Спорим, что оральный? Ну, признавайся?
Мужчина замер, не донеся канапе.
– Я так и знала! – торжествуя, закричала Тина. – А хочешь ради праздничка минетиком угощу? Хочешь? Да ты не стесняйся, Борисыч, все свои. Вика выйдет. А не выйдет, так и не такое видала. Да что ты в самом деле! Я же тебе как партнер партнеру отсосу. Ну как, согласен? Расстегивай ширинку...
Отшвырнув стул, Тина ринулась к намеченной цели. Борисыч невольно сжал колени. Но мужества от него не потребовалось. Всех опередила волна рвоты. Забрызгав брюки гостя и испачкавшись сама, овечка зажала ладошкой рот и оставила поле брани. А потом долго мучилась над унитазом, снова забралась под душ, еще содрогаясь в последних спазмах, проглотила горсть таблеток из сумки и зарылась в постель.
Торнадо утихомирил сон.
К таким гонкам Тиль был не готов. Наплевать на штрафные, и так все понятно, но как приструнить бешеную овечку? Проверив варианты и увидев, что до вечера девчонка будет мирно спать, ангел проскочил стены и запрыгнул на Мусика.
