Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Я удивленно покачал головой.
— Ну и ну. Прямо так двое сразу умерли? И никому это подозрительным не показалось?
На их лицах я прочел отчетливое «да нам наплевать», а вслух Сергей сказал:
— Мне — нет. Оба уже в годах были, да и умерли своей смертью, в кругу семьи. Что в этом подозрительного?
— Например, то, — сказал я, — что умерли они, как я понял, практически сразу после того, как перчатки были извлечены из тайника.
— Ах, вот вы о чём, — Сергей покачал головой. — Нет, вы не правильно поняли.
— Так объясните, — предложил я. — Любая информация может быть полезна следствию, если она касается похищенных ценностей.
— Что ж, если вы не устали еще нас слушать…
— Работа такая, — вздохнул я.
— Тогда слушайте, — Сергей усмехнулся, но был явно доволен возможности вновь оказаться в центре внимания. — Тут мне опять придется залезть в историю, но уже не так глубоко. В самый конец войны. Когда стало ясно, что Порт-Артур не удержать, а за разведчиками уже целенаправленно охотятся японские агенты, было решено их эвакуировать.
— Агенты, говорите?
— Ну, или шпионы, — бросил Юрий. — Это как вам нравится.
— Ладно, пусть будут агенты, — не стал спорить я. — Что о них известно?
— Ничего, — ответил Сергей. — Кроме того, что они ничего не достигли, а стало быть, нет смысла тратить время на этих неудачников. Другое дело, что из-за них, собственно, вся эта спешка и началась, а в спешке перчатки и потеряли. Там вот как получилось: перед отъездом в дом к отцу забрался солдат. Наш, российский. Я думаю, что дезертир, но сам он врал, будто бы нет. Мол, просто оголодал совсем, думал, тут все уже съехали, вот и решился на кражу. Феофан там был, он вам подтвердит.
— А я что? — испуганно вскинулся тот. — Я ничего. Я, прощеньица просим, на кухоньке собирался. Только зазря всё оказалось. Их сиятельство отдали всю еду этому солдатику. Сами-то они отбывать собрались, кораблик, можно сказать, под парами стоял.
— А солдат что? — спросил я.
— Солдатик-то? — переспросил дьякон. — Дык повинился, вещички к самому причалу поднёс и был таков. Уже на кораблике хватились, а перчаток-то и нет. Слуга этот тогда и говорит, мол, солдатик спёр. Оговорил душу невинную, да только боженька всё видит! Вот перед смертью-то самый страх и наступил. А ну как там спросят его за оговор! Вот на смертном одре и покаялся перед хозяином. Плёл, конечно, что не корысти ради, а только чтобы защитить хозяина от проклятия, да кто ж ему поверил?
— Бог с ним, — я махнул рукой. — Давайте уже по существу дела.
Говорить по существу дьякон был явно не мастак, но суть дела я постепенно из него вытянул. Слуга еще в Китае уверовал в проклятие. Пока вокруг бушевала война, всерьез о нём беспокоиться не приходилось: разведчики на переднем крае наверняка даже перевыполняли норму по кровопролитию. Совсем другое дело — послевоенное время в мирной России. Не крестьян же в родном имении резать?!
Однако все уговоры оказались безрезультатны. Собственно, слушать их был согласен только Бобровский, а он и без того одной ногой в могиле стоял. Его смертельным проклятием пугать — как ежа голой задницей. Так что в своих страхах слуга оказался одинок, однако обстоятельства дали ему еще один шанс.
На корабль грузились ночью. Главным грузом были полковые знамена, поэтому всё происходило в невероятной спешке под покровом столь же невероятной секретности. Проще говоря, в обстановке полного хаоса, в лучшем случае бегом, в остальных случаях — стремительным галопом. При таком раскладе вытащить перчатки из саквояжа и перепрятать оказалось проще простого. Когда же их хватились, а это случилось уже в море, слуга свалил всю вину на недавнего солдата. Возвращаться, в осажденный город, с таким грузом на борту — об этом не могло быть и речи! Пришлось смириться с потерей.
По возвращении на родину слуга припрятал перчатки подальше от имения, и на этом история перчаток наверняка бы закончилась — места там глухие, болотистые, а уж тайник и вовсе располагался в самом сердце трясины — если бы не совесть. Она так основательно взялась за слугу, что тот не выдержал и перед смертью покаялся. Поначалу не в краже — тут он себя полагал не виновником, а, наоборот, спасителем, — а в оговоре, но одно признание потянуло за собой другое.
После смерти слуги Бобровский отписал письмо графу Рощину, но самого его не дождался. Любопытство пересилило, и он сам как-то ранним утром отправился на болото. Не дошел. Я спросил — почему? — и без особого удивления узнал, что из болота навстречу Бобровскому вышел призрак. Старик не стал выяснять, что нужно гостю из потустороннего мира, и вполне предсказуемо дал деру. Призрак погнался за ним, но старый ветеран оказался в отличной форме и сумел убежать. Вот только сердце оказалось уже не то. От пережитого потрясения Бобровский слег в постель, а к вечеру и вовсе скончался. Граф Рощин поспел аккурат на его похороны.
— Интересно, — сказал я. — И тут призрак.
Сергей развел руками — мол, за что купили, за то и продаем, а дьякон с грехом пополам завершил историю. Бобровский успел изложить суть дела на бумаге и даже нарисовал карту. Последняя очень пригодилась.
— Мы с их сиятельством и лесником втроем ходили, — вещал дьякон. — Такая чащоба — не приведи господи! На обратном пути вообще чуть не утопли, даром что ноябрь месяц! Страху я тогда натерпелся — не передать, а уж уделались все — прямо порося из лужи. На опушке с урядником столкнулись, так он, шельмец, нас за бродяг принял! Заарестовал всех. Даже их сиятельство! Потом извинялся, конечно. Их сиятельство его простил. А я бы его самого заарестовал! Вот так вот! Нельзя их сиятельство заарестовывать!
— Ну, разошелся, — проворчал Юрий. — А как же равенство?
— А вот кто ровня их сиятельству, с тем и равенство, — нашелся в ответ дьякон.
Я усмехнулся и пресек разговор с политическим подтекстом. Очень своевременно, кстати, поскольку к нам на огонёк заглянул Вениамин Степанович, а он к таким вещам относился очень строго.
Вместе с ним пожаловали графиня и доктор. Вопреки опасениям дьякона, с немецким доктором они явно нашли общий язык и вполне мирно беседовали. Речь — из того, что я успел услышать — шла о проклятии.
ПОСЛЕДОВАЛ ОЧЕРЕДНОЙ КРУГ взаимных представлений. Братья приняли инспектора с должным почтением. Юрий предложил гостям кресла, а Сергей распорядился насчет чаю, благо дьякон оказался под рукой. Вениамин Степанович устроился в кресле, а чаепитие попытался тактично отклонить.
— Вначале — дело, — объявил он.
Я, на этот раз мысленно, усмехнулся. Инспектор пребывал в стойкой уверенности, что никто во всем Кронштадте, за исключением него самого, не умеет правильно и вкусно заваривать чай. При поддержке графини Сергей всё-таки сумел настоять на своем. Дьякон выскочил из гостиной, а барышня, воспользовавшись паузой, вновь заметила, что мы попусту теряем время, и даже попыталась натравить на меня инспектора, но безуспешно. Вениамин Степанович всё «принял к сведению», чем и ограничился.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
