— Может, и зря. — Владыка Эоллара обмяк. — Сам уже не знаю, что лучше: то ли надеяться на династический брак и дожидаться, пока к нам соизволит прийти владыка светлых, то ли сдаться и просить о помощи… не знаю, Ис. Наверное, только Создатели могут понять, как мне сейчас тяжело. Выбрать неправильно нельзя — если оступишься, от нас не останется даже воспоминаний, а если опоздаешь и упустишь момент… боюсь, будет еще хуже.
Истаэр поднял голову и пристально взглянул на своего владыку. Так непривычно остро, что Адоррас едва не вздрогнул.
— Не спеши с выводами, — тихо сказал кузнец. — Ошибиться легко. Особенно когда на кону стоит так много. Поэтому я прошу тебя, Ад: не спеши. Я, честно говоря, пришел именно за этим — поговорить и сказать, что… надо подождать еще.
— Ничего себе. Вот уж от кого не ждал… обычно ты быстро все решаешь: раз-два, и готово… Помнится, насчет Таррэна именно ты порывался первым кликнуть магов и испепелить его на месте?
— На последней войне погиб мой дед. После войны сошел с ума мой отец. Мы потеряли твоего отца, Ад. Мать Эланны. Многих и многих других. Все это правда. — Истаэр тяжело вздохнул. — Но сейчас я повторяю тебе: не спеши. Та война принесла нам слишком много горя, чтобы рубить сплеча и вот так, с ходу, начинать вторую.
Ллер Адоррас мгновение ошеломленно взирал на старого друга, который сегодня был на себя не похож, а потом опустил плечи, будто сбрасывая тяжелый груз, как-то по-особенному тряхнул головой и, приняв наконец решение, благодарно улыбнулся.
— Спасибо, Ис. Ты пришел очень вовремя. Мне было бы не под силу тащить этот груз в одиночку.
ГЛАВА 8
Таррэн спал.
Вернее, не совсем спал, но и не бодрствовал в полном смысле этого слова. Это было что-то среднее, похожее на туманную явь, обволакивающую мысли и придающую телу ощущение легкости. Ни лишнего звука, ни постороннего голоса поблизости — только уютная тишина, загадочный полумрак и теплая нега, медленно и незаметно окутывающая сознание.
Привычной комнаты больше не было: казалось, ее стерла чья-то невидимая рука. Не было ни стен, ни пола, ни потолка. Только мерцающий вдалеке магический огонек слегка развеивал окружающий мрак. И лишь шелковое покрывало ласкало обнаженную кожу эльфа, овевая его разгоряченное тело приятной прохладой.
Таррэн, во второй раз оказавшись в этом странном месте, затаенно улыбнулся: сон, говорите? Что ж, пускай будет сон. Он был твердо уверен, что поступил правильно, когда позволил невесть откуда взявшейся сонливости себя одолеть, и абсолютно точно знал, что именно хочет увидеть в этом сне.
— А ты молодец, — игриво мурлыкнула ночь, когда эльф определился с местоположением и, улыбнувшись собственным мыслям, откинулся на подушки. — Больше не упрямишься.
— А зачем? — зажмурился он, старательно сдерживая взволнованно заколотившееся сердце. — Ты все равно настоишь на своем: узы — твой конек.
— Верно. Значит, ты смирился с неизбежным?
— В каком-то роде.
Ему показалось, что темнота по правую руку заинтересованно шевельнулась, однако виду Таррэн не подал: незачем портить игру, когда она только-только началась. Он лишь непринужденно закинул руки за голову и небрежным жестом отбросил назад распущенные волосы. Одновременно с этим по черным прядям пробежали короткие искорки — очень быстро, буквально за долю секунды. Однако на это время пространство вокруг него озарилось мягким красноватым светом и заиграло на шелковых простынях, привлекая внимание, очаровывая, заставляя завороженно податься навстречу в неодолимом желании коснуться этого чуда.
Темнота, снова шевельнувшись, издала ехидный смешок:
— Хитрец. Думаешь, это поможет?
— Надеюсь, — признался Таррэн, краем глаза следя за непроглядным мраком, где, как ему показалось, снова наметилось движение. — Тебе же нравится?
— Ужасно. — Ему показалось, что совсем неподалеку на миг проступила неясная тень.
— Бел? Ты действительно здесь?
— Все. Тебе пора спа-а-ть, — тихо пропела в ответ темнота, стремительно набрасывая на эльфа покрывало ночи. — Ты обещал, помнишь?
Поняв, что все-таки проигрывает, эльф с досадой прикусил губу.
— А ты обещала вернуться.
— Разве я тебя обманываю?
— Это не то, — прошептал Таррэн, закрывая глаза. — Ты же знаешь, что это совсем не то. Бел, останься хотя бы сегодня. Побудь на самом деле. Дай знак… Жестоко отнимать у меня надежду, когда она только-только появилась.
По его волосам прошелся ветерок, будто кто-то на мгновение приоткрыл окно. Эльф замер, силясь отделить правду от вымысла, а сон от реальности. Глубоко вдохнул, стараясь уловить хотя бы запах и увериться, что ему это не мерещится. Однако, к собственному разочарованию, ничего не почуял и от этого снова засомневался.
— Бел?
— Тсс, — беззвучно шепнула темнота, склонившись над самым изголовьем. — У тебя был трудный день. Я не хочу, чтобы и ночь стала такой же.
Таррэн все-таки вздрогнул, почувствовав мимолетное прикосновение к щеке — настоящее, живое и теплое, как прежде. Но, как ни хотелось сейчас распахнуть глаза и жадно схватить ускользающую тень, он все-таки заставил себя лежать смирно. Несмотря на то что сердце уже сорвалось в сумасшедший галоп, дыхание так и норовило сбиться, а потревоженный «Огонь» явственно шевельнулся, едва не рванувшись наружу неистовым пламенем.
Какая сила удержала его на месте — неведомо. Быть может, воля. Или страх потерять хотя бы то, что имелось. Он не знал. И совсем не думал об этом, хотя все чувства вопили, что надо действовать. Тело отчаянно бунтовало, в груди уже грохотало так, что за этим шумом не было слышно чужих шагов. Разгоряченная кожа начала потрескивать, с трудом выдерживая напор дара Создателей… а он по-прежнему не двигался. И не поднимал веки, словно держась за спасительное неведение как за единственную возможность заставить Бел остаться.
— Никогда не могла этого понять, — вдруг выдохнули ему в самое ухо, щедро обдав ароматом эльфийского меда. — Ты — коварный, упрямый и совершенно несносный эльф. У меня есть хотя бы руны, заставляющие дураков лишаться разума, а ты? Как ты это делаешь, бессовестный? Откуда берется твоя стойкость? Почему ты один можешь мне противиться так долго?!
Губы Таррэна дрогнули в слабой улыбке.
— Я не противлюсь, Бел.
— И это сводит меня с ума. — Рядом с ним так же неожиданно потеплело, соседние подушки промялись, как если бы на них появилась дополнительная тяжесть. Аромат меда усилился настолько, что стал совершенно невыносимым. Затем его бедра несильно сдавили, что-то заслонило свет единственного светильника. Горячей кожи на животе коснулось такое же горячее тело, а на грудь уверенно легли две твердые ладошки.
— Мрр, — едва слышно проурчала Белка, обдав мужа еще одной волной неистового жара. — Наглец… какой же наглец: так открыто меня игнорировать! Это просто невероятно. Немыслимо! Ты — словно вызов моей магии. Вызов всей моей жизни. Самый стойкий, самый сильный, самый дерзкий… несгибаемый и до жути возбуждающий… Как на такой не ответить?
